Москва
Ваш город:
Москва
Нет
Да
Партнерам Для СМИ
С 1 октября 2021 года актуальные материалы по финансовой грамотности читайте на сайте
МОИФИНАНСЫ.РФ
В этом разделе вы можете ознакомиться с материалами, созданными в рамках совместного проекта Минфина России и Всемирного банка в период с 2010 по 2020 год.

Валентина Талызина: «Свеча, горящая в груди» продолжение

Валентина Талызина: «Свеча, горящая в груди» продолжение


— Как вы думаете, есть прямая взаимосвязь между тем, какой человек сам по себе и какой он актер?

— Ну конечно! А откуда все во время игры берешь? Из себя, конечно. И писатель из себя… (Берет со стола лист с набранным на нем текстом, по расположению строк видно — это стихи.) «Здравствуй, мама, в моем блокноте не осталось живого места. На сердце пусто. Как вы там живете? Как вы все живете, когда здесь в степи алые речки? …Я убила столько, что думать страшно. Мой последний был молодым и рыжим. Он бы мог стать мне братом, мог бы стать другом и даже ближе…»

 

— Что это за стихи?

— Современные. О войне. (Валентина Илларионовна поднимается из кресла. Включает музыкальный центр, говоря: «Я хочу сделать программу. Свою». Из колонок льется усиленный микрофоном голос Талызиной: «Как уходят герои? Молча. Растеряв все рефлексы волчьи… А над кладбищем, там, где дымка, реют ангелы-невидимки….» Звучит рояль.) У меня скоро будет творческий вечер к юбилею, его устраивает Департамент культуры. И я хотела бы к нему сыграть «Волки и овцы» в Театре имени Моссовета. Но директриса только обещает! («В России надо жить бездомно и смиренно..» И Талызина, голос которой сейчас звучит из колонок, умолкает, возвращается в кресло. В стих вступает колокол, как будто подтверждая следующие слова поэта о России: «В России надо жить не хлебом и не словом. А запахом лесов, березовым, сосновым. Беседовать с водой, скитаться с облаками и грозы принимать раскрытыми руками». Вступает рояль, музыка подобрана так, что растягивает сердце и проникновенно на него давит. Ноты толкутся, сбиваются, и кажется, сейчас что-то лопнет. Талызина закрывает глаза и раскачивается в такт музыке, в такт своему голосу. Звучит церковный хор. А потом колокол — бум! — и все заканчивается.) Нравится? А вы меня спросили — откуда у меня опыт? Вот оттуда. Нравится вам, правда? Эта программа называется «Пасха». Я сама написала к ней сценарий. Не для кого-то, не для радио — просто для себя.

 

— А как нужно жить и чего не бояться, чтобы любовь к искусству не погасла?

— А я всегда боялась. Я многих боялась и сейчас боюсь. Директрисы нашего театра боюсь, что она сделает так, что у нас не хватит времени поставить «Волки и овцы». Она выбирает спектакли по своему вкусу, но «Волки и овцы» — классика, это не ее вкус.

 

— Может, она боится, что на классике нельзя заработать?

— Да заработает она. Она другого боится — что слава Виноградова, если дать ему дорогу, оставит ее в тени. Но он имеет право стать худруком! Ему пятьдесят три года, и он гениально работает с артистами. Но вы же сами все видели — вы смотрели «Вассу». Вы же не успевали отдохнуть от одного персонажа, как к вам сразу шел другой, и линия там какая точная! Вы это понимаете?! Вы понимаете, что это — психологический театр! И он сейчас гибнет! Русское достояние гибнет! И очень мало кто умеет в душу залезть, а Сережа это умеет.

 

— То есть дело не в деньгах?

— Не в деньгах, не дают развиваться талантливому человеку. Ладно я — Талызина, сама вылезла. У меня был трудный путь в театре. Когда я пришла, обо мне говорили: «Пришла девочка некрасивая, не породистая, обыкновенная социальная героиня. Правда, с красивым голосом и очень профессиональная». Понимаете? И мне все надо было самой доказывать. А я с Раневской играла, школу очень хорошую прошла. Нашей профессии нельзя научить, но научиться можно.

 

— Вы хотите сказать, что каким бы гениальным ни был учитель…

— Именно! А если зерно падает не туда или не падает…

 

— А хорошие артисты — всегда хорошие люди?

— Плохой человек не может быть хорошим артистом. Хороший человек делает хорошие роли, а плохой нет. Я снималась почти со всеми великими комиками Советского Союза, все были мягкие, интеллигентные, добрые люди.

 

— И не жадные?

— Нет, не жадные.

 

— Вы в долг даете, если вас друзья просят?

— Да.

 

— И всегда возвращают?

— Бывает, нет.

 

— И вы все равно продолжаете дружить с теми, кто не возвращает долги?

— Дружить да, но если во второй раз просит, говорю, что ты не отдаешь долги, поэтому тебе я не дам.

 

— И себя не ругаете, что дали?

— Ругай не ругай, уже случилось.

 

— А вы когда-нибудь брали в долг?

— Помню, взяла у Плятта (Ростислав Плятт — народный артист СССР. — Прим. ред.) и сказала ему, что отдам пятнадцатого. А пятнадцатого нам зарплату не выдали. И я подошла к нему и спросила, можно ли отдать завтра, а не сегодня. Он сказал: «Да-да». И назавтра я отдала.

 

— Вы не преувеличивая говорите, что театр гибнет?

— Да, он уже погибает, и мне лично от этого очень больно.

 

— Вы хотите сказать, что менеджеры в руководстве театра приводят к гибели психологии в театре?

— Они ничего не понимают ни в пьесах, ни в артистах. Они их не чувствуют. Они их оценивают со стороны — продаются билеты или нет. Приезжает антреприза. А кто там? Домогаров? Тогда идем. Зритель приходит и разочаровывается.

 

— А зритель точно хочет платить за движение души?

— Да, только очень трудно привести ее в движение! В руководство надо человека с идеей брать, чтобы поднялся театр!

 

В Голливуде поняли: чем лучше фильм, тем больше денег он принесет.

 

А у нас доходы начинают считать еще до того, как начать съемки. И в результате вы включаете телевизор и через полминуты его выключаете.

 

— Я вообще не включаю телевизор.

— Ну вот, поэтому я за худсоветы. Артисты должны собираться и иметь возможность обсуждать спектакли. У нас в Театре Моссовета был хороший профессиональный худсовет.

 

— Вы сказали, что в театре никогда не играли второстепенные роли, но в кино играли. И мне послышалось в тоне вашего голоса: «Я достойна только главных ролей»…

— В кино я играла роли, какие давали. «Зигзаг удачи» наложил на мою индивидуальность определенное амплуа. В кино просто начали тиражировать этот образ. А у меня была мама, был маленький ребенок…

 

— Вы соглашались на неблизкие вам роли, чтобы заработать?

— Да, мне нужны были деньги. Я жила в этой квартире, и мне нужно было выплачивать за нее кооперативные. Поэтому выбирать не приходилось. И я очень редко отказывалась от ролей, только если совсем роль не нравилась.

 

— Кооператив (поясним для молодых читателей) — это своего рода советская ипотека на покупку квартиры в строящемся доме, тут возникает вопрос: вы платили вовремя, но вовремя ли была построена квартира?

— Кооператив строился одиннадцать лет. Сначала выстроили весь Калининский проспект (ныне — Новый Арбат. — Прим. ред.), а потом только построили наш дом. Мы менялись вместе с линией партии, но я выдержала. У нас была такая в театре Сара Бергман (актриса Театра Моссовета в 1944-1982 гг. — Прим. ред.), она говорила: «Ни в коем случае не выходить, я чувствую, я знаю — все будет». И дом наконец построили. Это был кооператив от Всероссийского театрального общества.

 

— А вам как народной артистке и заслуженной артистке от государства в советское время хоть что-нибудь давали? Дачу вы купили, квартиру — тоже.

— Нет, ничего не давали. Все только своим трудом.

 

— Мы делали интервью с Мариной Кондратьевой из Театра Моссовета. Она говорила, что в театре платят очень небольшую зарплату и на нее тяжело прожить. А вам хватает этой зарплаты?

— Мне лично хватает. Я главную роль играю, зарплата у меня выше, плюс я еще где-то как-то снимаюсь. Ну и потом я привыкла жить экономно… Но у нас в театре есть артисты, которые получают на уровне официального прожиточного минимума. А у них уже семья и дети. Вот вы мне скажите, можно ли человеку такую зарплату платить, можно ли на нее прожить?

 

— А они больше нигде не подрабатывают?

— Артистам подработку найти очень сложно. И разговор даже не о том, что они не подрабатывают, а о том, что театр им платит нищенскую зарплату. По-моему, наш театр один такой. Во всяком случае, Табаков платил артистам хорошую зарплату, неважно, были они заняты в постановках или нет.

 

— Это обычная практика, когда в театре оклад платят независимо от участия в постановках? Получается, что актеру выгодно быть плохим актером, которого мало занимают? У народных артистов тоже нет доплаты за занятость?

— У народных по-разному, а молодым платят просто оклад. И они все время заняты, чаще всего в массовках. Это среднее и старшее поколение не всегда занято.

 

— Странно… в руководство театров назначают менеджеров, чтобы театры становились доходными, но при этом артисты получают очень мало и независимо от результатов работы…

— А молодым деваться некуда — они только закончили учиться и только пришли в театр. И театр дает хотя бы какую-то стабильность. А где еще работать артистам?

 

— Как вы вообще относитесь к деньгам?

— Ну как вам сказать… Я жила, и когда у меня было много денег, и когда их было мало. Но и тогда, и тогда я жила очень экономно.

 

— Почему экономили, когда у вас было много денег?

— А потому, что я ребенок войны. И все свое детство я прожила в нищете. И в студенческие годы я тоже жила в нищете. Я не трясусь над деньгами — когда надо заплатить, я плачу. Но я их не трачу. Мне жалко их тратить.

 

— На что, например, не тратите?

— Например,

 

на фирменную одежду тратиться жалко.

 

Я платья себе не покупаю.

 

— А на что не жалко?

— А вот я сейчас на дачу приеду, и там уже готова грядка для многолетников. Они будут расти возле дома — такие яркие. И с меня за них сейчас вытянут денег, и я отдам. Но взамен у меня будет целая грядка ярких цветов возле дома.

 

— Значит, на одежду для себя вы деньги жалеете, а на одежду для земли — нет… А где же вы берете одежду?

— А у меня есть подруги, которые меня бесплатно одевают.

 

— Это очень финансово грамотно! Они дизайнеры одежды?

— Нет. Одна из них — логопед. Я вычислила причину ее хорошего отношения ко мне: у меня очень правильная речь. На 95-летие театра она сшила мне королевское платье. А другая подруга — вообще художница. Я ей сказала, что буду читать на сто лет расстрела царской семьи за всех княгинь, и она сделала мне платье за десять дней.

 

— Но где вы берете одежду не для сцены, если не покупаете?

— А у меня есть еще одна подруга, мы дружим лет шестьдесят. У нее невестка курсирует между Россией и Миланом, привозит одежду. И я спрашиваю подругу: «Тамара, у вас нет никаких там обносков?»

 

— Обноски — это значит, что кто-то эту одежду носил?

— Нет, никто не носил, просто никто не купил. Я вам сейчас покажу. (Подходит к шкафу, достает серое платье со вставками из очень похожей, но другой ткани.) Это платье из соевого шелка, я этот обносок забрала и вот такое сделала из него себе платье. Вот это — настоящий материал (трогает верхнюю часть платья), а это — найденный мной (трогает нижнюю часть и вставки на рукавах).

 

— А ради чего вы работаете?

— Ну просто… Нет! А вы ради чего?!

 

— По-разному. Когда ради людей, а когда из-за денег.

— Неправда! Вы не работаете за деньги! Вы ради людей. И сейчас вы ради театра пришли. Чтобы люди услышали и чтобы не погиб наш психологический театр! Ради чего вы работаете… Ха-ха. Ради вот этого. (Хлопает в ладоши, звучат аплодисменты.) «Тебе всегда играть всерьез, пусть поневоле. Подбрасывает жизнь вразброс любые роли… Играть везде — играть в толпе, играть в массовке. Но для себя и по себе, без подтасовки» (Давид Самойлов. — Прим. ред.).

 

— Да, себя обмануть сложно. Но ведь зрителя можно обмануть подтасовкой?

— Нет! Зритель замечает все! Все чувствует, как собака! Объяснить иногда не может, но чувствует все. Не знаю как. Это что-то живое — между зрителем и актером. Вот у меня голос сел в том спектакле, который вы смотрели, и я очень волновалась. Волновалась, что зритель будет недоволен.

 

— Я вообще не заметила, что у вас голос сел.

— А опытный зритель заметил — к нам же многие ходят по много раз, могут сравнивать. Я слишком заорала, и голос сел.

 

— В какой сцене, на кого заорали?

— На невестку Вассы, на Наташу. Актриса Лилия Волкова, которая ее играет, в этой роли раскрылась очень сильно. Ходила она просто такая артистка, но с режиссером Виноградовым она играет блистательно. Она теперь два раза за сцену получает аплодисменты.

 

— То есть режиссер ее убедил в том, что у нее есть сильные стороны, а потом еще и заставил поверить в свои силы?

— Да, и это очень трудно — подвести актера к этому. Люди не уверены в себе и в то же время выпускают колючки, чтобы их не трогали. Вот почему я сама никогда не буду режиссером — лезть к кому-то и убеждать его в том, что у него есть силы, у меня не хватит на это терпения.

 

— И каковы же ваши творческие планы?

— Да никаких. Вот только «Волки и овцы» хочу поставить. Но ведь директриса ставит нам препоны! У нее есть любимчики — Гоша Куценко и Катя Гусева. Нравится она вам?

 

— Я не знаю, кто это.

— Вот и хорошо! Но вот это, миленькая, и есть власть — держать в узде всех, чтобы не вышли на площадь (цитата из стихотворения Александра Галича «Петербургский романс», интервью с внуком барда, актером Павлом Галичем, можно прочитать в нашей рубрике. — Прим. ред.).

 

— Обезличить, вынуть душу из всего, чтобы не вышли на площадь?

— Да! Да-да-да!

 

— Но ведь «Волки и овцы» и «Васса» — это не что-то политическое, это классика!

— Но та классика, которая приводит в движение душу.

 

— Спектакль закончился. Занавес опустился. Я сижу у вас дома и разговариваю с вами, сыгравшей Вассу. Я знаю, что все это было не по-настоящему. Но у меня все равно чувство, что Васса — она осталась за сценой и до сих пор там сидит.

— А там ей и место, миленькая…

 

— Ваша преданность одному театру — Театру Моссовета — вынужденная?

— Нет. Меня приглашали уйти в другой театр на зарплату в пять раз больше. Главный режиссер приглашал меня на старух: «Все равно вы в своем театре ничего не делаете! Что вас там держит?» А я отвечала: «Стены держат и духи, которые в этих стенах».

 

— Духи — это воспоминания?

— Нет, это — духи. Они существуют, и они есть в театре.

 

— Я читала, что вы жалели, что озвучивали Надю в «Иронии судьбы». Это так?

— Я не жалела об этом. Я человек команды, мне предложили, и я не смела отказаться. До того никогда никого не озвучивала.

 

— Мне кажется, вы внимательно следите за речью человека и мысленно рисуете для себя его психологический портрет. Это так или мне показалось?

— Это так. Я считываю человека по речи.

 

— А из чего?

— Ну вот, буду я еще вам свои секреты раскрывать. (Смеется.) Это на уровне интуиции.

 

— Режиссер убеждает актера в том, что он — сильный и он может. А может ли чувствовать себя сильным человек, который получает зарплату на уровне прожиточного минимума?

— Когда человек согласен на такую зарплату, то он согласен на все, у него нет своего мнения, он делает все, что попросят. Он будет делать все, чтобы его не выгнали с работы. Тут сложно не просто быть уверенным в себе, а вообще сложно быть артистом. Ты думаешь только о том, как бы накормить своего ребенка. Это — нищета. А вы про нищету сами все прекрасно знаете. И это — бездушие и бессовестность тех самых менеджеров, которые убивают русский психологический театр.

 

— А во время войны была другая нищета?

— Да, там нищета была другая. Там была нищета во имя. Ее проходили и не замечали. Она не уничтожала личность, а наоборот, возвышала ее и сбрасывала с нее все лишнее.

 

— Занавес опустился. Васса осталась за ним. А в ней-то горит свеча?

— Да. В ней горит. Свеча покаяния.

 

авторы: Марина Ахмедова, Наталья Грановская
специально для рубрики «Звездные истории»
фото: Сергей Арзуманян

 

К началу

 

Подготовлено по заказу Министерства финансов Российской Федерации в ходе реализации совместного Проекта Российской Федерации и Международного банка реконструкции и развития «Содействие повышению уровня финансовой грамотности населения и развитию финансового образования в Российской Федерации» в рамках «Конкурсной поддержки инициатив в области развития финансовой грамотности и защиты прав потребителей.

Связаться с героями и авторами рубрики можно по электронной почте: FingramStars@gmail.com

fake breitling for sale
  • На уровень выше
  • Финансы на каждый день
  • Защита прав потребителей
  • Финансовые калькуляторы
  • Тесты
  • Детям и молодежи о финансах
  • Архив материалов
  • Для участников проекта
  • Для СМИ