Москва
Ваш город:
Москва
Нет
Да
Партнерам Для СМИ
С 1 октября 2021 года актуальные материалы по финансовой грамотности читайте на сайте
МОИФИНАНСЫ.РФ
В этом разделе вы можете ознакомиться с материалами, созданными в рамках совместного проекта Минфина России и Всемирного банка в период с 2010 по 2020 год.

Валентина Талызина: «Свеча, горящая в груди» начало

Валентина Талызина: «Свеча, горящая в груди» начало

Председатель месткома фотоателье в «Зигзаге удачи», учительница химии в «Большой перемене», Валя в «Иронии судьбы, или С легким паром!» и еще более 150 работ в кино подарила зрителю народная артистка РСФСР Валентина Талызина. Почему звезда театра и кино экономит на одежде, но не скупится на «платья» для земли, какая пьеса Горького иллюстрирует связь между финансовой грамотностью и личной жизнью; как советская «ипотека» чуть не превратила участников кооператива в обманутых дольщиков, восстановлено ли доверие к банковской системе после краха финансовых пирамид девяностых, как народная артистка однажды чуть не поверила телефонным мошенникам и что будет, если купить дачу не глядя, — в эксклюзивном интервью специально для рубрики «Звездные истории».


— Валентина Илларионовна, вы играете главную роль в спектакле Театра имени Моссовета «Васса». Это ваша идея поставить пьесу Горького?

— Моя. У меня долго не было работы в театре. Ушел из жизни Павел Осипович (Хомский — главный режиссер и театральный руководитель Театра им. Моссовета, народный артист РСФСР, лауреат премии «Золотая маска», профессор. — Прим. ред.). Вот в сентябре будет ровно три года, как он ушел. Вслед за ним из театра по болезни ушел мой партнер по спектаклю «Свадьба Кречинского», народный артист России Анатолий Васильев, и я осталась без ролей. Мне нужно было что-то делать. А директриса мне постоянно говорила: «Вот завтра у тебя будет роль. Вот завтра…» У нас ведь в театре нет художественного руководителя, нет худсовета — это такой совещательный орган артистов. У нас и главного режиссера нет.

 

— А у нее есть для этого соответствующие компетенции?

— Она всю жизнь была финансовым директором.

 

— Какими качествами должен обладать художественный руководитель?

— В театре есть директор, он занимается хозяйственными делами. Но творческими делами должен заниматься художественный руководитель. Он должен разрабатывать репертуар, понимать, какие артисты будут в нем заняты и как их воспитывать. У него должны рождаться идеи — творческие.В нашем театре я еще застала Юрия Александровича Завадского (народный артист СССР, ученик К.С.Станиславского. — Прим. ред.), он созывал нас каждую неделю и говорил с нами о Чехове, о Достоевском. А мы сидели и слушали. Четыре года он делал спектакль «Преступление и наказание». Вся Москва ходила на этот спектакль. В нашем театре работали Вера Марецкая, Николай Мордвинов, Фаина Раневская, Ростислав Плятт — многие из них окончили студию Завадского.

 

— Какое качество объединяет всех этих людей?

— Свеча, горящая в груди.

 

— И как ее зажечь?

— А она сама зажигается — или нет. Корифеи, которых я назвала сейчас, они ведь исследовали человеческую душу. А сейчас этого никто не делает. Вот вы ходите в театр, и вам там предлагают всякие подделки, а вглубь души не пускают. Потому что это очень сложно — добраться вглубь души.

 

— Но зрители сами ходят на подделки. И часто стесняются признать, что ничего в спектакле не поняли, боятся прослыть несовременными и немодными.

— Я недавно была на спектакле одного маститого режиссера, он выбрал такую форму постановки, в которой все орут. Я само произведение не читала, пришла на спектакль и не поняла ничего. Вышла и сказала: «Ну если я не поняла ничего, а я вроде интеллигентный человек, знающий хорошо литературу, — что говорить о простом зрителе? Он один раз придет и больше ходить в этот театр не будет. Все! (Хлопает в ладоши.) Зритель просто уходит после первого акта, если спектакль ему не нравится.

 

— А как вам удалось реализовать идею с «Вассой»?

— Ну так вот… у меня не было работы. В театре я почти всегда играла главные роли, это в кино я не всегда снималась в главных ролях. Я пришла к директрисе и сказала, что хочу играть Вассу. Она ответила: «Только малая сцена. И то… еще неизвестно…» А малая сцена — это девяносто зрителей. Я никогда не играла на малой сцене! Директриса сказала: «Этот спектакль не будет коммерческим». Я ответила: «Он будет коммерческим». Она сказала: «Он не будет развлекаловкой». Я ответила: «Он будет развлекаловкой». На тот момент у меня уже родилось решение, как это сделать. Она спрашивает: «Кто режиссер?» Я говорю: «Виноградов». Она говорит: «Он плохой режиссер». Я говорю: «Он гениальный артист, а гениальный артист не может быть плохим режиссером». Она говорит: «Павел Осипович никогда бы не поставил этот спектакль». Я говорю: «Он ставил «Егора Булычова» по Горькому». Тогда она говорит: «Но ты же потом попросишь большую сцену!» А говорю: «Нет, Валечка… Это ты у меня потом попросишь большую сцену». А потом я подошла к Марине Кондратьевой (интервью с ней вы можете найти в нашей рубрике. — Прим. ред.), а она говорит: «Валентина Илларионовна! Соглашайтесь! Соглашайтесь!» Потом подошла к Виноградову, говорю — так и так, и он отвечает: «Согласен!» (Валентина Илларионовна оказалась права, сейчас «Васса» идет на большой сцене и собирает полные залы. — Прим. ред.).

 

— В «Вассе» вы вытянули всю роль на интонациях и ни разу не сфальшивили. Но ведь у вас нет такого жизненного опыта, как у Вассы…

— Спокойно, спокойно… Не нужно жизненного опыта. Нужен опыт в профессии. В роли все написано. У Вассы умирает муж, глава семьи. Работу делала за него она, а он распутничал. Он любил цыган. Он до такой степени любил цыган, что они уже и в доме их появились. Как мужу она ему не перечила. Тут он умирает, и дети вцепились в наследство. Сергей Виноградов — очень хороший спектакль поставил. Я писала письма во все инстанции о том, чтобы его назначили худруком, но директриса никогда не отдаст свое кресло, так и будет руководить театром, не имея на это никаких прав.

 

— Как же она без прав уселась в это кресло?

— Есть такие люди, которые уверены в себе, в своей правоте, уверены, что они правы без всяких сомнений.

 

— А что, никого с горящей внутри свечой не нашлось?

— Ха! Горящая в груди свеча — это очень редкая вещь. Бывает, свеча горит-горит, а потом потухнет. А бывает, что и не загорится никогда. Алла Константиновна Тарасова (народная артистка СССР, профессор Школы-студии МХАТ. — Прим. ред.) говорила так: «Пока у вас в душе будет гореть свеча любви к искусству, вы будете оставаться артистом».

 

— А вообще, когда эта свеча горит, можно быть счастливым человеком?

— Счастливым?! Ну а что такое счастье?! Слава богу, сегодня нет дождя. Или вот вы пришли. Я сейчас прочту вам стихи. Потом вы послушаете программу, которую я записала. И вот — уже счастье. А завтра я уеду на дачу, там меня ждут четыре моих кота и еще один маленький, черный, безродный, приблудный — и это тоже счастье.

 

— Вы его взяли пятым?

— Взять пока не взяли. Кормим, а там посмотрим, может, пристроим кому. Он дикий пока. Когда я его в первый раз на руки взяла, он зафырчал и меня укусил.

 

— Может, и хорошо, что он фырчит и кусается? Мы ведь не знаем, кто и с какими намерениями к нему в следующий раз подойдет…

— И правильно. Поначалу он от меня убегал, а теперь его ловишь на кухне, берешь и просто начинаешь гладить, распускается и мурчит. Все любят ласку.

 

— Васса обвела всех вокруг пальца, и наследство осталось при ней. Я еще спрошу, что деньги для вас. А пока спрашиваю — что деньги для Вассы?

— Она вынуждена была так поступить. Деньги не были для нее важны. Для нее важна была семья. Если бы они все уехали в город, разбежались из дома, она осталась бы одна у разбитого корыта. И рухнуло бы дело, которое они с мужем Захаром создавали годами. Она понимала, что ни один сын дела не потянет, ни второй. И поэтому она поставила на управляющего — он не предаст, и она при нем останется хозяйкой.

 

— А что деньги для вас?

— На них живешь, они должны быть. Надо иметь запас на два-три месяца. На врачей, на лекарства.

 

— А вам лекарства бесплатные не дают?

— Нет, конечно.

 

— Финансовая грамотность в жизни человека играет важную роль?

— Очень важную. Это в школе надо прививать.

 

— Что самое главное в финансовой грамотности, на ваш взгляд?

— По-моему, не лезть ни в какие финансовые проекты, если ты не профессионал.

 

— Но у сыгранной вами Вассы часто слышится, что она этот бизнес ненавидит…

— Она не ненавидит. Просто она не думала, что это дело будет создаваться таким трудом и ужасом. Она не думала, что сыновья ее предадут, а невестка и брат мужа поведут себя, как хищники. Ей пришлось защищаться.

 

— Защитить свое финансовое благополучие было важней, чем любовь к детям?

— Она знала, что с ней они будут жить спокойно. Там есть такой текст: «Иди, иди! Ну, тебе ли без матери жить? Да еще с такой дурехой!» А Людмиле она говорит: «Нарожаешь детей, внуками считать буду». Она дочкой ее считает. Да, она ей не родная, но она ее любит, она с ней в саду работает.

 

— Совместная работа в саду — это важно для единения человеческих душ?

— Да. Для них это было важно.

 

— У вас тоже есть дача. Вы готовую дачу покупали?

— Я купила дачу у Оли Радищевой — она прапраправнучка Александра Николаевича Радищева. Оля перестала ездить на эту дачу, когда ушел из жизни ее отец Александр Петрович. Она туда два года не ездила, и дача была заболочена до жути. А Александр Петрович обожал растения, но сажал их в такие жестянки, в которых раньше селедку продавали. Он насыпал в эту коробку хорошей земли и сажал цветок, и сорняки к нему уже не лезли. Таких коробок я вывезла оттуда полтора грузовика.

 

— Вы ощутили себя собственником, когда появилась своя земля?

— Когда я купила дачу, у меня почему-то не было ощущения, что теперь я собственница. Мне гораздо важнее было очистить землю и украсить ее. Сейчас эта земля стоит безумных денег, точно не знаю сколько. Но я все время повторяю своим внучке и дочке: «Только не продавайте эту дачу. Не продавайте. Ты тут выросла. И ты тут выросла». На этой даче моя душа и душа моей мамы и еще тех, кто здесь жил раньше. Это красота, это природа. Без этого человек жить не может,

 

эта земля утешала меня, когда мне было плохо.

 

— Людочка из «Вассы» тоже любит помогать земле наряжаться.

— Да. Вот и у меня не было желания становиться собственницей. Но было желание вычистить все это, чтобы земля была свободная. Только я лично одну ошибку допустила — там стояла вода, болото, нужно было прокладывать оросительные канавы, и я пригласила рабочих, а они срубили сирень. А я бегала по участку и кричала: «Я не Раневская! Я — Лопахин!» Потом все насадила заново, все вернула. И сейчас у меня очень много редких растений. Но перед Александром Петровичем (Радищев, бывший владелец дачи. — Прим. ред.) я за сирень немножко виновата… Я всю жизнь работаю. Я очень много ездила по стране и привозила растения. Приеду куда-то, меня спрашивают: «Что бы вы хотели посетить?» Я: «Садовый участок!» Я привезла пихты, лиственницы. У меня багульник есть. Три раза сажала кедр — не прижился. Из Хабаровска я привезла пихту, сейчас она уже выросла до тридцати метров. Никто меня этому не учил, но я сама решила их кормить — подкладывать очистки от овощей. А одна сосна любит лимоны, такая круглая горная сосна…

 

— Ей-то, в отличие от котенка, все равно, какой человек за ней ухаживает…

— Если человек ухаживает за землей, значит, для нее он уже хороший. Горький говорил, что хороших людей мало. Но я с ним не согласна. Я думаю, хороших людей много. Это внешние обстоятельства заставляют человека наступать другим на горло. Человек думает, что так он выплывет.

 

— Потушит свечу и выплывет?

— Нет, не выплывет. За все надо платить. И человек платит за все свои преступления. Да может, она у него и не горела. Свеча, о которой я говорю, — это только любовь к искусству, и чтобы она горела, надо выбирать, что делать, а чего не делать.

 

— У Вассы все дело вокруг наследства закрутилось, а вы как считаете, надо завещание составлять?

— Знаете, как-то не думала про завещание. И всех этих финансовых и юридических людей я опасаюсь.

 

— Вы на дачу копили целенаправленно? Планировали покупку?

— Вышло все по случаю. Я сказала Римме Кречетовой (театральный критик, историк театра, автор одной из лучших книг о Станиславском. — Прим. ред.), что мне некуда девать маму и ребенка на лето. Она сказала: «Купи у Оли дачу». Я спросила: «Там есть дом? Есть где жить?» Она говорит: «Да, есть дом». Я спрашиваю: «Стены есть?» Она отвечает: «Стены есть». Я говорю: «Крыша есть?» Она говорит: «Крыша есть». — «Окна есть?» Она сказала, что окна есть. Я спрашиваю: «И пол есть?» — «И пол есть». Я говорю: «А как она топится?» — «Да, и печка есть». И я сказала: «Я покупаю, не глядя».

 

— Остались довольны покупкой вслепую?

— Когда я приехала на дачу и затопила эту печку, дым пошел низом. Оказалось, что там не печка, а просто какие-то кирпичи. И пришлось все переделывать. Дом я не перестраивала, а все время достраивала. Наверное, надо было построить новый, но я в этом деле ничего не понимала и надеялась обойтись какими-то маленькими ремонтами. Теперь понимаю, что надо было сразу просто построить новый дом.

 

— А по деньгам что дешевле? Постоянно перестраивать или построить новый дом?

— Построить новый дом сразу было дорого.

 

— Когда вы дачу покупали, это был гонорар с какой-то одной картины?

— Я точно не помню. Но помню, что Оля взяла с меня ровно ту цену, которую заплатил за эту дачу в свое время ее отец, взяла очень немного денег.

 

— Из уважения к вам, чтобы дача хорошим людям досталась?

— Просто эти Радищевы были интеллигентнейшими людьми. Совсем недавно я ездила в их имение на Волге и отвозила им последние вещи Радищевых.

 

— А до этого наследники не спрашивали о вещах, хранившихся на даче?

— Они вдруг из моего какого-то интервью узнали, что эта дача принадлежала Радищевым. Там потрясающее имение, и я очень рада, что все сохранила и отвезла.

 

— Это были какие-то антикварные дорогие вещи?

— Это был дорожный сундук-чемодан, вазы какие-то, чашки. И они были очень рады.

 

— Сколько же лет дача у вас?

— Сорок два года.

 

— Это вы сорок два года хранили этот сундук-чемодан, чтобы однажды отдать его наследникам Радищева?!

— Да, конечно, потому что я понимала, что это музейные вещи. И вообще ничего такого не выбрасывала. Я хотела быть историком, а не артисткой, и поэтому старину очень ценю.

 

— А специально какие-то коллекционные вещи вы покупаете?

— Вот совсем недавно я была на шестидесятилетии одного моего близкого приятеля, можно сказать, друга. Долго думала, что ему подарить. А у меня есть девочка во Владимирской области, которая вышивает иконы бисером. И иконы выходят очень живыми. Там даже не поймешь, что это бисер. Просто светится икона. Я уже один раз такую дарила в Дрездене, директору русско-немецкого культурного центра. Решила подарить своему другу вышитую бисером икону, но она на него впечатления, по-моему, не произвела.

 

— Вот на это не жалко денег?

— Да мне вообще не жалко денег. Я бываю экономна и не трачу их много. Потому что боюсь остаться без денег вообще. А жалеть никогда не жалею.

 

— А вы как-то бюджет планируете? Покупаете товары со скидкой?

— Конечно. Недавно покупала рассаду, и мне сделали скидку как пенсионерке и как народной артистке.

 

— А за народную артистку льготы какие-то дают или только скидки на рассаду?

— Сейчас мэр Москвы стал доплачивать к пенсии народным и заслуженным артистам (с 1 января 2018 года вышедшие на пенсию московские заслуженные и народные артисты СССР, РСФСР и России получают социальные выплаты в размере 30 тыс. рублей. — Прим. ред.).

 

— У вас только сейчас проявилось такое бережное отношение к деньгам, и вы стараетесь лишнего не тратить? Или в молодости тоже так было?

— Я всегда, конечно, оставляла какие-то в запасе деньги, чтобы они были.

 

— И эти сбережения приходилось терять?

— Вот эта вот «Чара» и еще какие-то банки были («Чара» — банк периода «лихих» девяностых, превратившийся в финансовую пирамиду, от деятельности которого пострадали десятки тысяч вкладчиков, включая представителей театральной и кинематографической элиты, одному из основателей «Чары» Владимиру Радчуку «всплыть» не удалось, в ноябре 1994 года он был найден мертвым в собственной ванной, его супруге повезло больше, она успешно скрывалась до истечения срока давности и была арестована только в 2004-м, после чего получила условный срок. — Прим. ред.). Я не хотела в это ввязываться, интуитивно чувствовала что-то не то. Но все-таки меня уговорила подруга, и я пошла. Потом все это рухнуло, и я сказала, что никогда никакие финансовые операции я проводить не буду.

 

— Все сбережения пропали? Вы сильно переживали?

— Ничего. Пережила.

 

— А как вы себя успокаивали, чтобы не сильно волноваться?

— Как говорится, «пусть это будет последняя твоя в жизни неприятность».

 

— Прямо правда не переживали?

— Я поняла, что надо было слушать свой внутренний голос, интуицию.

 

— Теперь вы даже банкам не доверяете?

— Я знаю, что есть где-то какие-то проценты, какие-то депозиты. Но больше ничего этого мне не надо.

 

— И вы в банке даже деньги не храните?

— У меня есть деньги в банке, но они лежат на очень маленьких процентах.

 

— Какому-то конкретному банку вы доверяете?

— Да, доверяю. Потому что он в моем доме. И я знакома с директрисой отделения. Я почувствовала, что она порядочная женщина.

 

— То есть доверяете скорее не всему банку, а конкретному директору отделения?

— Да. Я как-то пришла к ней, когда были какие-то там очередные кризисы, и спрашиваю: «Что делать?» Она говорит: «Сидите спокойно, все будет нормально». Я ей поверила и не стала делать никаких резких движений, и она оказалась права.

 

— А доллары не покупаете?

— Нет, этого ничего не покупаю. Сейчас снова строю. Сейчас беру из своих сбережений и хочу уже довести дом на даче до нужной кондиции, чтобы он стал по-настоящему теплым.

 

— Получается, у вас дача — главный объект инвестиций и хобби. Приходится зимой копить деньги, чтобы летом их вложить в дачу?

— Правильно. Я откладывала деньги, чтобы летом платить за ремонт дома. Это неприкосновенный запас для дачи.

 

— Так у вас целевые сбережения есть?

— Да, а как же! Зимой говорю себе: вот это вот ты не тратишь, это для дачи.

 

— А какие-нибудь глупости вы себе позволяете покупать? Ну, что-нибудь такое не очень нужное, ради удовольствия?

— Позволяю. (Кокетливо улыбается.)

 

— Какие?

— Не скажу. (Прижимает к сердцу воображаемую ценность.)

 

— Ну ладно, расскажите, что купили?

— Один раз позволила. Подумала: если тебе это так хочется, ну сделай уже.

 

— Не жалеете? Не ругаете себя за ненужную покупку?

— Нет. Я себе сделала подарок. Один раз. Мне очень хотелось, и я купила.

 

— То есть вы себя никогда ни за что не ругаете, и в этом секрет вашего позитива?

— Это приходит с возрастом. У меня мама была очень мудрым человеком, очень. Я сейчас чем больше живу, тем чаще вспоминаю свою маму и удивляюсь ей, как чувствовала людей: приходит человек в дом, а она уже знает — стоит ему доверять, или нет.

 

— А жулики какие-нибудь или мошенники вам на пути попадались?

— Мошенники звонят постоянно. Однажды я все-таки чуть не попалась на крючок и только в последнюю секунду сообразила, что это жулик. У меня есть приятель Олег. И вдруг звонит мужик и говорит: «Мать, я нахожусь в полиции, мне разбили машину». А у Олега есть машина. Я говорю: «Олег, как это случилось?» Называю имя. Он говорит: «Ну как, ночью, разбили машину. Привози мне деньги». А я говорю: «Ты знаешь, у меня есть деньги, но я их завтра везу на дачу и отдаю рабочим». Он говорит: «Привози, я в полиции сижу, мне плохо, я весь замерз, машина разбита». Это был ужас.

 

— И голос похож был на голос Олега?

— Я говорю: «А почему у тебя такой голос?» Он: «Ну я простыл, я ночь сидел в машине, все разбирали». А я сказала: «Знаешь что, ты не имеешь права требовать у меня эти деньги, эти деньги принадлежат рабочим, которым я должна, ну просто извини, не могу». И положила трубку. Через десять минут я звоню Олегу и говорю: «Олег, ты мне сейчас звонил денег просить?» Он говорит: «Ты что, мать, никогда в жизни я бы у тебя денег не попросил бы». Я говорю: «Только что мне позвонили...»

 

— А Олег вас так и называет — мать?

— Да, он меня называет мамой, поэтому я и повелась.

 

— А сейчас уже не поведетесь на подобных жуликов?

— Сейчас я, бывает, выслушиваю и говорю такую фразу: «Вы очень хорошо работаете, но оставьте меня в покое и, пожалуйста, не звоните больше по этому телефону».

 

— И не звонят?

— Звонят.

 

— А в квартиру желающие произвести ненужную смену счетчиков приходили?

— Нет, только звонят по телефону. И я говорю: «Зачем мне что-то менять, когда у меня все хорошее?» Но все это от меня Бог отводил. По интуиции. Как только начинают говорить: «Это не пропаганда». Все, я кладу трубку.

 

— А в магазине чеки проверяете? Там тоже ведь могут облапошить?

— Нет, не проверяю.

 

— Вы в магазин с наличными ходите или с карточкой?

— С наличными. Я с карточкой не умею. Интернет и карточку, к сожалению, не одолела.

 

— Теперь же можно и по номеру телефона деньги переводить, пробовали?

— Это я умею. Даешь телефон, называешь имя и фамилию и город, куда отправляешь. Но это все равно в банк надо идти.

 

читать далее

 

Подготовлено по заказу Министерства финансов Российской Федерации в ходе реализации совместного Проекта Российской Федерации и Международного банка реконструкции и развития «Содействие повышению уровня финансовой грамотности населения и развитию финансового образования в Российской Федерации» в рамках «Конкурсной поддержки инициатив в области развития финансовой грамотности и защиты прав потребителей.

Связаться с героями и авторами рубрики можно по электронной почте: FingramStars@gmail.com

fake breitling for sale
  • На уровень выше
  • Финансы на каждый день
  • Защита прав потребителей
  • Финансовые калькуляторы
  • Тесты
  • Детям и молодежи о финансах
  • Архив материалов
  • Для участников проекта
  • Для СМИ