Светлана Камынина: «Выгодно инвестировать в себя»
Актриса Светлана Камынина, исполнительница роли Анастасии Кисегач в сериале «Интерны», возможно, единственная из звезд российского шоу-бизнеса окончила Московскую банковскую школу Центробанка. Сейчас Светлана увлекается психологией и практикует випассану. Как выручили вовремя созданные сбережения, почему, покупая квартиру в ипотеку, актриса не стала рисковать, как научиться принятию себя, на что стоит тратить деньги и каково это жить в настоящем — в эксклюзивном интервью.
— Вам часто приходится играть женщин старше вас. Мне было бы обидно. А вы соглашаетесь. Почему?
— Когда я училась в институте, в моем репертуаре уже были мамы, бабушки и прочие женщины в возрасте. Я не знаю, как это объяснить. Я пыталась смотреть на себя на экране беспристрастно (это достаточно сложно сделать, потому что всегда есть субъективное восприятие себя). И правда, я там видела что-то такое… я выгляжу старше своего возраста, у меня низкий голос, и это — данность. Так было всегда.
— Вы считаете, что вы выглядите старше своего возраста?!
— Я надеюсь, что к сорока годам — а мне в этом году исполнилось сорок — пойдет обратный процесс. И я намерена задержаться именно в нынешнем состоянии как можно дольше.
— Вы сказали, что у вас было субъективное представление о себе. Кажется, так бывает у всех людей — есть образ себя в голове и есть реальность?
— Конечно. Есть некое представление о той мне, какой я бы хотела быть. Но мне кажется, что я, слава богу, перестала хотеть быть другой и работаю с тем, что есть.
— А в идеальной себе что вы бы улучшили?
— Я думаю, что каждый человек в ответ на этот вопрос выдаст вам целый перечень…
— Из внешних данных?
— Вы знаете, нет. Внешние параметры я уже менять не хочу. Но если мне надо будет располнеть для роли, то я, конечно, попытаюсь выполнить и эту задачу. Но что вы имеете в виду, когда говорите об идеальном образе?
— Мне легче объяснить на собственном примере. У меня в голове живет образ себя — хрупкой нежной феи. Но то отражение, с которым я встречаюсь вдруг в витринах, совершенно ему не соответствует. Но я все равно стремлюсь к этой фее.
— Я тоже к своему образу стремилась, но в последнее время начала понимать, что это абсолютно ошибочное стремление. Потому что в каждый момент жизни я меняюсь. Это иллюзия, что я вот такая воздушная, бархатная, наивная, трепещущая фея. Я меняюсь каждый день. Нет, не просто каждый день, я меняюсь каждую секунду, и на химическом уровне во мне все время происходят десятки тысяч процессов. Да, внешне я остаюсь все той же — сижу сейчас в этом платье и смотрю на вас, но на самом деле внутри меня постоянно идут изменения. Поэтому я понимаю, что довольно бесполезно требовать от себя быть всегда, например, мудрой, спокойной, уравновешенной и какой-то целостной. Когда-то я обладаю этими качествами, но наступают моменты внутренней трансформации.
— Это трансформация в лучшую сторону?
— О том, в какую они сторону, я узнала на випассане. Это техника медитации. Я узнала, что изменения эти — не в лучшую или в худшую сторону, они просто происходят.
— Но человеку часто кажется, что кусок времени, который остался позади, увеличивается, а тот, что впереди, укорачивается. И мысль об этом гнетет людей. Разве она сама по себе не разрушительна? И разве возрастные роли, которые приходится играть, не усиливают страх?
— Вы сейчас говорите о страхе смерти?
— И смерти, и болезней, и физических изменений…
— Но базовый тут — все равно страх смерти. Я не могу сказать, что я такая бесстрашная и ничего не боюсь. Но я все же приверженец конструктива хотя бы потому, что деструктив никогда ни к чему хорошему не приведет. И если конструктивно подходить к вашему вопросу, то страх смерти для меня оборачивается очень простым руководством к действию: моя жизнь есть только сегодня, здесь и сейчас. Я рождаюсь утром и умираю вечером.
— Это тяжело!
— Почему? Это знаете как? Моя жизнь просто становится очень интенсивной и насыщенной. Я меньше времени нахожусь в прошлом и в будущем.
Я пребываю в настоящем, потому что жизнь есть только в настоящем.
А все остальное — воспоминания о том, что было вчера, и вопросы: «А почему я так сделала, а не вот так?» — вызывает сожаления. Обычно мы возвращаемся в воспоминаниях к событиям, которые вызывают у нас сожаления. К радости мы не так часто в воспоминаниях возвращаемся. Начинаем думать о будущем. Будущее нас страшит, ведь там — неизвестность.
— А что в этом настоящем такого, чтобы держаться за него всеми конечностями?
— В том и дело, что в нем есть все. Это для будущего я могу выбирать, что в нем должно быть. А настоящее — это данность, это реальность, в ней действительно есть все. Все, что захочешь. Все, что я захочу. И это зависит от того, под каким углом я буду смотреть. Например, сейчас я могу сидеть и радоваться жизни, мне на самом деле это место очень нравится, я люблю хвойные деревья (у ограды ресторана, где записывается интервью, растут сосны. — Прим. ред.). Мне очень нравится ваше кольцо. Я могу замечать положительные стороны и фокусировать свое внимание на них. А могу наоборот — сказать, что тут очень холодно или найти что-то еще, чем можно быть недовольной. Все зависит от угла зрения. Вы спросили, что должно быть в реальности. Но мы реальность не выбираем, мы можем ее только принимать или не принимать. Я об этом много говорю потому, что в последнее время размышляю именно над этим вопросом.
— Я это почувствовала…
— Да, вы попали прямо в эту точку. Для меня в этом ключ жизни — чтобы не уходить в какие-то фрустрации, чтобы быть в ресурсном состоянии, чтобы работать.
— Так может говорить только человек, побывавший в черной яме депрессии…
— Почему?
— Потому что ему есть с чем сравнивать.
— Ну, конечно, у меня бывали депрессивные состояния. Но я не знаю, были ли они той черной ямой… В любом случае перед каждым человеком стоит один и тот же вопрос: «Как мне прожить свою жизнь так, чтобы чувствовать себя счастливым?» Все хотят быть счастливыми. Я тоже пытаюсь этот вопрос для себя решить. И для меня это решение в том, чтобы быть здесь и сейчас, жить сегодняшним днем. Но это не значит: «А-а-а! Живем сегодняшним днем! Ни о чем не думаем и ни о чем не заботимся!» Совершенно нет! Быть здесь и сейчас — это быть максимально в присутствии. Ну, например, сейчас я стараюсь полностью сконцентрироваться на нашем с вами разговоре. Я не думаю о том, что мне сейчас должны позвонить и я специально не выключила в телефоне звук, или о том, что потом мне еще надо успеть куда-то до четырех. Понимаете?
— Понимаю. Человек берет на себя много обязательств, идет по улице и прокручивает их в голове — успеть то и это. В результате он не включен в пространство.
— Да! Вы видели, как в метро люди разговаривают сами с собой?
— Я тоже разговариваю сама с собой. Но в итоге в этом беспамятстве по отношению к пространству время укорачивается, и жизнь пролетает быстро.
— Потому что человек не находится в реальности. Он находится в своей голове, в вечном потоке мыслей, который никогда не остановится.
— Вы оцениваете это как плен?
— Да, это плен. Безусловный плен.
— Ну а как же не стать пленником своей головы, когда ты что-то важное планируешь? Особенно то, что связано с деньгами и требует счета?
— Например, когда передо мной встал вопрос о покупке квартиры, мне нужно было составить какой-то план. Конечно, я собрала все свои ресурсы и поняла, что на покупку квартиры мне не хватает. Тогда я взяла ипотеку и начала ее выплачивать. Слава богу, не очень долго выплачивала. Я не предрасположенный к риску человек. Я не очень люблю рисковать и уж совсем с трудом могу представить себя, играющей в казино. Я была в казино несколько раз, но меня туда совершенно не тянет. У меня какая-то внутренняя бессознательная уверенность, что
на халяву денег не бывает.
А если и бывают, то это не мой вариант. Может, для кого-то он и работает, а я предпочитаю не рисковать.
— Может, у вас просто не было опыта везения?
— Хотите сказать: поиграйте, и, может, вам понравится?
— Нет. Совсем нет. Но кто-то совершенно не прилагает усилий ни в карьере, ни в бизнесе, а ему везет. Просто удача с ним. А кто-то любого, даже самого малого успеха добивается кропотливым трудом.
— Уверена, что просто так и непринужденно успех мало кому дается. Ну разве что только за прежние заслуги, но это уже кармические вопросы. Я вижу, как вокруг меня люди постоянно прилагают немало усилий, много и интенсивно работают.
— Вы тоже начали работать практически с детства? Вы работали официанткой и на ресепшене в гостинице?
— Да. А чего тут бояться? Это работа с людьми.
— Но люди часто боятся не самой работы, а именно того, что придется взаимодействовать с людьми…
— Мне было очень интересно, комфортно и весело работать официанткой. Во-первых, я люблю общение, и так или иначе заработок официанта напрямую зависит от того, может ли он попадать на одну волну с людьми. Я ставила эксперименты — добивалась того, чтобы мне оставляли больше чаевых, чем остальным. И это инструменты, между прочим, очень близкие к актерской профессии. Это такой важный навык коммуникации — найти контакт с посетителем. Понятно, что если человек не расположен, с ним не нужно разговаривать. А если человек сидит и немножечко скучает, то пара-тройка слов, сказанных вовремя, и смешная шутка абсолютно точно отразятся на количестве денег, которые тебе оставит этот посетитель.
— А вы искали подход к посетителям из-за денег или из творческого интереса?
— Это был творческий порыв. Сначала эту коммуникацию я воспринимала как упражнение — попытаться найти контакт с человеком. Но потом я заметила, что это упражнение отражается на заработке. Конечно, когда я работала официанткой в ночь, то было совсем не до угождений. Тут не заснуть бы на рабочем месте. Не каждого посетителя можно вызвать на контакт — если дверь закрыта, то туда не надо ломиться, я же не медвежатник, чтобы вскрывать человека, совершенно не желающего контактировать.
— А где-нибудь еще вам приходилось вскрывать человека?
— Сказав «вскрывать», я имела в виду без приглашения вступать в контакт.
— Чувствовать его настрой и понимать, как с ним сейчас взаимодействовать…
— Это упражнение по актерскому мастерству! Работая с партнером, ты должен четко считывать, в каком состоянии он находится сейчас, что с ним можно, а что нельзя. Но приходилось ли мне вскрывать людей где-то еще? …У меня нет своих детей, но когда я общаюсь с детьми, они могут не идти на контакт вовсе не потому, что не хотят. Просто они не могут. Понимаете? Им бывает немножечко страшно.
— То есть маленькую душу может смущать что-то такое, о существовании чего взрослые давно уже забыли и выключили это из своей картины мира?
— Да. И работа с ними — ювелирная, без всякого прессинга.
— А где вы встречаетесь с детьми?
— Я работаю больничным клоуном. Представляете? Это такое благое дело. Костя Седов им занимается. Мы специально учились работать больничными клоунами — в две тысячи пятнадцатом году набрали актеров, и мы прошли обучение. В последний раз я работала клоуном весной, а потом не стало денег. Мы ездили в РДКБ, Ожоговый центр, в Морозовскую больницу. Там много сложных детей с тяжелыми заболеваниями. Я не могу сказать, что в обязанности больничного клоуна входит оказание психотерапевтической помощи, но в некоторых случаях я и этим занималась.
— Вы работаете клоуном бесплатно?
— Я работаю бесплатно, но другие ребята получают за это деньги. Кстати, я нигде и никогда не говорила о том, что работаю бесплатно. Но… я рассматриваю эту работу как волонтерство. Просто есть менее удачливые актеры, у них не так много работы, как у меня, поэтому работа клоуном для них — дополнительный источник заработка.
— А если бы вы недостаточно зарабатывали на жизнь и у вас не было бы такого количества съемок, вы занимались бы волонтерством?
— Сложно рассуждать гипотетически, но вообще волонтерство — это очень хорошая вещь в первую очередь для самой меня. Как говорится, хочешь помочь себе — помоги кому-нибудь другому. Это действует всегда.
— Но часто именно обеспеченные люди хотят заниматься благотворительностью. У них все есть, и они могут позволить себе сделать что-то хорошее для мира. Или сделать что-то в благодарность за то, что у них все идет хорошо. Стали бы вы заниматься этим, не будь у вас съемок вообще?
— Да, и у меня так было. В семнадцатом году, например, у меня было очень ограниченное количество съемочных дней. Исключительно ограниченное.
— И на что вы жили?
— На сбережения. Наверное, во всех нас живет какой-нибудь Плюшкин или кто-то похожий.
— А Плюшкин ли этот Плюшкин? Вы делали сбережения потому, что у вас мания что-то копить, или пережили опыт, когда не было работы, и он вас заставил откладывать из страха перед завтрашним днем?
— Не то, чтобы из страха перед завтрашним днем… Я просто не знала, что с этими деньгами делать, несмотря на свое экономическое образование. Но одно я вам скажу точно: покупка сумок за пять тысяч евро — это невыгодное капиталовложение.
— А что выгодное вложение?
— Как это ни парадоксально звучит, выгодно инвестировать в себя.
— Что это значит?
— Вы вкладываете в свое собственное развитие, в повышение квалификации. Я должна быть здорова, чтобы функционировать нормально. Я должна быть в тонусе — повышать свои профессиональные навыки. В конечном итоге это — развитие. А все, что не развивается, деградирует. Я знаете, чего боюсь? Вот этого я точно боюсь! И этот страх более осязаемый, чем страх смерти! Это — страх деградации. Понимаете? Я боюсь успокоиться.
Я боюсь успокоиться на том, что я все знаю, все умею, мне все понятно.
Вот это и есть смерть, и я видела таких людей, а я так не хочу. Вы меня понимаете?
— Да. Это отсутствие интереса к жизни, и тогда дальше становится жить скучно. Можно закостенеть в одной точке.
— Да, закостенеть. Это трудно — наполнить чашу, которая полна. Помните, это изречение из «Аватара»? Когда человек успокаивается, у него наступает такая блокировка. Он сам себя блокирует. Считая, что уже все знает, он сам перекрывает себе поступление нового. Нужна постоянная пластичность, нужно развиваться, пробовать что-то новое. Можно начать хотя бы с таких забавных упражнений, как чистка зубов левой рукой.
— Это что-то, связанное с рефлексами. Это формирует новые нейронные связи. Точнее… прокладывает в мозге новые нейронные дорожки.
— Да-а-а! Я очень люблю прокладывать новые дорожки в мозге! Я знаю людей, которым больше пятидесяти и у них за счет именно такого подхода к жизни абсолютно молодая энергия.
— «Энергия» — это то слово, которое я в начале нашего разговора записала в уголке блокнота.
— Я не подглядывала!
— Я знаю!
— Я еще раз хочу повторить, чтобы было понятно, о чем я говорю. Установка «я все знаю» — мощнейшая блокировка для дальнейшего развития. Такой категоричностью страдают пожилые люди. А я просто наблюдаю за людьми в силу своей профессии или уже в силу своей профессиональной деформации и делаю выводы. И в том выводе, к которому я пришла, — не надо останавливаться — и есть рецепт вечной молодости.
— Я хотела задать вам вопрос об энергии в конце нашей встречи, но раз вы сами завели о ней разговор, то спрошу сейчас. В последнее время столько суждений об энергии — коучи продают со сцены, инстаграм учит, как обрести и приумножить. Вам не кажется, что в будущем энергия будет ресурсом таким же ценным, как финансы?
— Мне кажется, в этом уже присутствует передоз. Все хотят быть энергичными, воодушевленными, позитивными, вперед идущими, неунывающими, цельнометаллическими и бодрыми. Мне кажется, это все противоречит человеческой природе. В начале я говорила, что я меняюсь каждую секунду, во мне постоянно происходят изменения. Любое застревание в чем угодно — это извечное желание человека в постоянстве найти безопасность. Любое изменение — это стресс. Хочется застолбить себя в позитивном. Я и сама этим грешу: мне хочется подольше жить в позитивном настрое, когда у меня полно энергии. Но что делать, если я, к сожалению, немного сдулась? Я учусь позволять себе быть и такой. Я говорю себе: «Хорошо, давай ты побудешь в этом нересурсном состоянии». А этот оголтелый позитив, мне кажется, чреват эмоциональными срывами.
— То есть костенеть не надо даже в позитиве?
— Вы сделали странный поворот… Ну как можно закостенеть в позитиве? Позитивное мышление правда работает. Это очень хорошая вещь, и я его практикую. Давно. Лет семь.
— Помогает?
— Поток негативных мыслей в моей голове снизился. Я просто себе даже не позволяю думать негативно. И вот к вопросу о том, чтобы закостенеть в позитиве… Я себе такого даже представить не могу. Ты просто вырабатываешь правильный подход к жизни. А для меня правильный тот подход к жизни, который работает. Если он работает, значит, он правильный. Но что такое жизнь? Где мы все находимся? Для меня это — игра.
— Да?
— Абсолютно. И я ее сейчас прохожу на каком-то уровне, как в игре «Марио». И мне надо пройти этот уровень, но меня никто ругать не будет за то, что я его не пройду.
— А что-нибудь страшное не выталкивает вас из восприятия жизни как игры?
— Не могу ничего вспомнить, что бы меня в последнее время выбивало из колеи окончательно и бесповоротно. Но, наверное, ответ на ваш вопрос следующий: я не одна в этой игре, нас много, и мы все в ней повязаны. Я не знаю исходных данных этой игры, и я не вижу всей ситуации, но я уверена, что есть высший разум, который всем движет. Я думаю, что в глубине мироздания есть какой-то понятный, математически точный смысл. И то, что я пока не могу до этого смысла дойти, а может, никогда и не дойду, не отменяет действия этого смысла. И это восприятие мира мне помогает принимать какие-то трагические вещи в моей жизни и какие-то ошибки… Хотите, я с вами кое-чем поделюсь? Нет, даже если вы не хотите, я все равно с вами поделюсь!
— Во-первых, я хочу…
— Вот смотрите, такая элементарная вещь, как сериалы, может навести на даже философские рассуждения. Вы смотрели нашумевший сериал от HBO «Чернобыль»? У меня выдался свободный день, и я посмотрела все серии. Меня знаете, просмотр на какую мысль натолкнул? Причин взрыва реактора было несколько…
— Вы хотите сказать, что это было ювелирно совпадающее стечение обстоятельств?
— Но как они сами по себе могли так совпасть? Это невозможно. Но другой вопрос — для чего это было и что мы с этим должны делать.
— И как относиться к тому высшему замыслу, который решил, что так должно быть?
— Как ни странно, но все происходит во благо. Все. Это мой принцип. Вот, например, в моей жизни самый страшный и негативный опыт обернулся потом какими-то исключительными событиями. Но в тот момент, когда я его переживала, мне казалось, что все ужасно, я не знала, как мне теперь жить, и думала, что все пропало.
— Наверное, в рамках своей жизни человек может делать такие выводы. Но если он так будет рассуждать о страданиях других людей, то разве он имеет на такое право?
— Мне кажется, в случае страдания других людей достаточно просто испытывать сострадание. Я не вправе за других решать, не я придумала этот мир. Я все по большей части пытаюсь перенести на свою жизнь, а не давать указания другим. Петр Мамонов замечательно сказал: «Спаси себя и хватит с тебя».
— Почему вы все же считаете, что это не финансово — грамотно покупать дорогие сумки? А кто-то покупает и считает, что такая сумка придает ему статус
.— Я не потому не покупаю сумки за пять тысяч евро.
— А почему?
— Я нахожу более интересные вложения для своих средств. Я много путешествую, посещаю мастер-классы, я очень люблю ездить на кинофестивали, подсела на Канны, два раза уже там была. Я на другие вещи предпочитаю тратить.
— А ваше финансовое образование вам пригождается в жизни?
— Мне так стыдно в этом признаться, но практически никогда. Не знаю, почему я это знание забросила. Вообще, я когда-то работала в операционном отделе банка. У меня был небольшой опыт работы в отделе межбанковских кредитов. Это была середина девяностых. Ну а с тех пор, мне кажется, все поменялось категорически. За те двадцать лет, что прошли с того момента, как я закончила финансовый институт, в финансовой сфере произошли колоссальные изменения. Но я не сильно за ними следила. А вот моя мама, которой шестьдесят семь лет, купила книгу о криптовалюте и сидит изучает. Ее интересует криптовалюта. А я все никак не соберусь с ней на эту тему поговорить.
— А вы криптовалютой не интересовались?
— Надо было ею интересоваться, когда биткоин стоил доллар. Представляете? Мне сейчас жаль, что я ею не интересовалась тогда. Ну вот, например, шла я сегодня на интервью к вам и подумала: почему я никак не использую свои финансовые навыки? Пора, наверное, и о них вспомнить.
— Да, это как начать чистить зубы левой рукой.
— Вспомнить хорошо забытое старое.
— И все же не скажешь, что вы — Плюшкин. Что вас заставило делать сбережения? Страх перед будущим или накопительская жилка?
— Просто подумала: пусть деньги лежат. Конечно, с одной стороны, они бесцельно у меня лежали на депозите. Но, с другой, вы же понимаете, что в нашей стране депозиты практически не покрывают инфляцию. Но именно накопительство позволило мне пережить нелегкие моменты жизни.
Я жила именно на те деньги, которые сама заработала и сберегла.
— А удавалось сохранить веру в то, что ситуация выправится?
— Смотрите… Я вам сейчас расскажу о качественном позитивном влиянии этой самой веры. Я только и исключительно благодаря этой вере и прожила весь этот период достаточно безболезненно. Вообще, вера для меня — я не имею в виду сейчас религиозную веру — это конкретный и очень практичный инструмент в жизни, который я применяю. Мне это помогает. Я не могу принять мысль о бессмысленности всего происходящего, она меня дестабилизирует очень сильно. Если все бессмысленно, то мой первый позыв — лечь на диван и плевать в потолок. Все же бессмысленно, зачем что-то делать? Я довольно практичный человек, но я хочу быть счастливой.
— Наверное, для того люди и рождаются на свет — чтобы быть счастливыми?
— И радостными.
— И может быть, в этом и заключается задумка высшего разума?
— Да. Да-да-да!
— Ну а как же сохранять веру, когда запас денег уменьшается, а работы нет и никто ничего не предлагает?
— О! Это ключевое — работы нет и никто ничего не предлагает. Внимание, вопрос, который я задаю сама себе и который тоже мне помогает, по крайней мере он освобождает меня от чувства вины. Вопрос такой: а что я сама сегодня сделала для того, чтобы получить работу? Помните, я вам говорила — есть только здесь и сейчас, есть только сегодня. Когда у меня нет никаких интересных предложений по работе, я делаю самостоятельную работу: записываю монологи, занимаюсь танцами, записываю видео и выкладываю его в соцсети. Таким образом я пытаюсь привлечь к себе внимание. А эта выученная беспомощность — отвратительная вещь, которой страдают многие люди: «Денег нет, работы нет, никто меня не зовет…»
А что ты сам сделал для того, чтобы тебя позвали?
— А если сделал, и много чего, но все равно не зовут?
— Все равно никогда не терять уверенности в том, что позовут обязательно. И продолжать действовать. Здесь, конечно, всплывает вопрос кредитов…
— Которые люди берут на то, чтобы жить, пока нет работы?
— Я жила на сбережения и вообще не очень люблю брать кредиты. Единственный кредит, который я брала, это как раз была ипотека, и я бросила все силы на то, чтобы ее погасить как можно быстрее. Практически весь мой заработок уходит на нее. Я не люблю кредиты, но понимаю, что когда денег нет, это не вопрос любви или не любви, это — вопрос нужды.
— А у вас была работа, когда вы выплачивали ипотеку?
— Да.
— А что бы вы делали, если бы внезапно съемок не стало, а ипотека осталась невыплаченной?
— Наверное, я бы спросила себя: как еще я могу заработать деньги? Что я еще могу делать? Во-первых, я могу преподавать, могу готовить студентов к поступлению в театральный вуз. Я могу вести мероприятия. Вплоть до того, чтобы вести свадьбы.
— А приходилось?
— Свадьбы — нет. Мероприятия — да. Главное, не опускать руки. И не подпускать страх. Страх очень сильно обесточивает и совершенно парализует энергию. Ты думаешь — все пропало, я ничего не могу, я не знаю, что мне делать. И вы знаете, это ощущение, что положение безвыходно, — это и есть самое убийственное. А безвыходных положений не бывает. Их на самом деле не бывает.
— И это применимо ко всему, не только к финансовой стороне жизни?
— Да. Есть выход, просто он не удовлетворяет. Есть выход, который не нравится.
— И что, им надо воспользоваться?
— Иногда да. Иногда приходится наступать на горло собственной песне. Ты думаешь: «Да чтобы я пошла туда… это такое унижение. Нет! Я лучше умру, но не пойду». Тут может включаться гордыня и что-то еще. Но все это — очень мнимые препятствия.
— Когда вы приняли решение брать ипотеку, вы сели и спокойно оценили свои силы?
— Да, я села и сразу прикинула, что и сколько. Кстати, я могу поделиться с вами своими сожалениями. Я могла бы взять больше. Но я настолько не предрасположена к риску, что взяла меньше. А если бы взяла больше, то у меня могла бы быть квартира чуть лучше. Но я решилась по минимуму обойтись. Это прямо был минимум-минимум.
— Вам никогда не приходилось рисковать?
— Приходилось. Но это никогда не касалось денег.
— Рисковали настоящими эмоциями?
— А кто нас спрашивает? Мы просто оказываемся в ситуации — все.
— Вы решаете пойти на мероприятие, где вам будет психологически некомфортно. Вы там испытаете неприятные эмоции. И это — риск. А можно было бы не выходить из комнаты…
— Если я куда-то иду, а мне не хочется, то я обычно иду с такой установкой в голове: надеюсь, я кому-то там буду полезна. Может, это мое навязчивое желание во всем видеть цель и смысл, но мне оно помогает.
— Это как при выходе лектора к аудитории — думать, что идешь приносить пользу.
— Абсолютно! Потому что такая установка снимает фокус с моего волнения и перемещает его на то, что я сейчас буду своими знаниями делиться. Я только в этом году начала преподавать актерское мастерство, и меня, конечно, одолевал страх: «Боже, я ничего не знаю. Что я им скажу? Вдруг я им не додам что-то самое важное?» А когда стремишься просто поделиться с ними, страхи сразу отключаются.
— А если кто-то из наших читателей захочет поучиться у вас, куда ему обратиться?
— Я преподаю летний интенсив в киношколе, но курс в середине сентября уже заканчивается. И я пока не знаю, продолжу ли я там преподавать.
— А индивидуальные занятия вы проводите?
— Да. И я могу вам открыть секрет, в каком формате. Сейчас среди актеров действует такая прямо профессиональная штучка — очень часто нас просят записать самопробы. На телефон снять, как пробуешь эту сцену. И конечно, мы, актеры, помогаем друг другу. То есть мои друзья приезжают ко мне домой или мы с ними куда-то едем. Мы репетируем, и они меня снимают. Так или иначе мы все равно занимаемся друг с другом. И мне кажется, я могу помочь начинающему артисту. В Америке это распространено — у всех актеров класса А есть коуч, который помогает подготовиться к роли.
— Но он делает это за деньги. А вы что, будете делать это бесплатно?
— Вообще, да. По-человечески я хотела бы помочь. И я помогала. А вот, кстати, к вашему вопросу — как я еще могла бы зарабатывать деньги. Мы сейчас с вами поговорили, я набросала целый список…
P.S. Пока мы готовили интервью к публикации, Светлана Камынина со своими подписчиками в инстаграме @actresskamynina обсудила проблемы финансовой грамотности: «В погоне за славой и ролями я совсем забыла про свое экономическое образование. Да-да, я экономист по первому образованию, вы не поверите. В связи с этим давайте поговорим тему: «Как лучше распоряжаться свободными деньгами? Вы где храните ваши деньги?»
автор: Марина Ахмедова
фото: Ольга Филонова
специально для рубрики «Звездные истории»
