Ирина Климова: Астрология и финансовая грамотность
Заслуженная артистка России Ирина Климова уже 27 лет исполняет роль Марии Магдалины в знаменитой рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда». Известная широкой публике по сериалам «Зимняя вишня» и «Петербургские тайны» актриса выросла в семье экономиста, первый свой гонорар получила еще школьницей и с тех пор всегда планирует семейный бюджет. Можно ли в одиночку выиграть суд с управляющей кампанией и что общего между финансовой грамотностью и астрологией — в эксклюзивном интервью.
— Вы пригласили нас в гримерку Театра имени Моссовета перед спектаклем, что вы играете сегодня?
— «Иисус Христос — суперзвезда». Это рок-опера. Да, та самая легендарная. Нет, это не современная версия, которая чьи-то чувства оскорбила: я не видела той версии и не знаю, что они такого могли сделать, чтобы кого-то обидеть. Это произведение не предполагает оскорбления. Наоборот, оно в большей степени просветительское. Во всяком случае наш спектакль. В следующем году ему исполняется тридцать лет.
— Кого вы играете?
— Марию Магдалину. Это единственная женская роль. Не одно поколение выросло на этом спектакле. А некоторые молодые люди именно по нему историю изучают: «Оказывается, вот как это было!»
— Каково это, быть тридцать лет Марией Магдалиной? Роль на вас сильно повлияла?
— Не бывает такого, чтобы роли не влияли, они для чего-то даются. Я впервые сыграла Марию Магдалину, когда мне было двадцать пять лет. В эзотерике этот возраст считается возрастом Марии Магдалины: в двадцать пять лет женщина начинает просыпаться, вылупляться из своего юношеского кокона, потихонечку понимает, что такое любовь и что такое другой пол. Считается, что до этого в ней происходят полуосознанные процессы, больше гормонального характера, но в двадцать пять лет начинает работать голова, поэтому этот возраст и называется возрастом Марии Магдалины. Так что все не случайно.
— Подождите... Сколько ж вам лет, если вы тридцать лет играете Марию Магдалину?
— Пятьдесят два.
— Вам точно не дашь. Вы меня удивили. Перед встречей я не смотрела в Википедию и сейчас была уверена, что вы намного моложе.
— Возраст для меня особого значения не имеет, очень часто эта цифра почти ни о чем не говорит. Например, я увлекаюсь различного рода науками не всегда материального плана, где не столько возраст, сколько дата рождения человека — очень ценная информация. Она дает возможность понять, что это вообще за человек передо мной.
— Вы увлекаетесь астрологией?
— Очень давно. Мне интересен не только материальный мир, но и тонкий. Особенно все, что связано с астрологией.
— А не было ли такого: вы заглянули в Википедию, узнали дату рождения человека, составили по ней мнение о нем, а он оказался не таким?
— Нет. Это же не анкета. Астрология — это своеобразная карта возможностей, которые могут реализоваться, а могут и не реализоваться. Это некие направления и векторы в самом человеке, за рамки которых ему сложно выходить, потому что есть судьба и она закладывается в момент рождения. И вот ее — судьбу — опытный астролог может прочитать по вашей натальной карте. Но когда мы видим вектор, то мы можем посмотреть и на транзитные ситуации. Астролог смотрит на вашу жизнь в перспективе. Он может определить, какие возможности в вашей жизни могут развиться и в какую сторону вам двигаться.
— В «Вассе» вы играете Людмилу. Честно говоря, я и тогда, наблюдая вас на сцене издалека, думала, что актрисе лет двадцать пять...
— Есть такое понятие — сценический возраст. Он у меня очень широкий.
Я могу сыграть девушку восемнадцати лет,
могу — шестидесятилетнюю женщину.
— А как сыграть женщину двадцати пяти лет?
— Я помню то состояние. И плюс к этому у меня еще не очень взрослый ребенок. Моя судьба так сложилась, что я поздно стала мамой — в тридцать шесть лет. Сейчас и в пятьдесят рожают, но на тот момент нас называли старородящими и брали расписку, что мы никаких претензий к докторам не имеем, если что. Моему сыну шестнадцать, и у меня была возможность еще раз прочувствовать и детство, и юность. А поскольку так получилось, что я одна им занимаюсь, мне пришлось входить в те состояния, чтобы быть к нему ближе. К тому же много детского осталось внутри меня самой. Мой сын меня даже мамой не зовет, он меня почему-то называет Маней, не принимает за старшую.
— А взрослого как играть?
— Я же много чего прошла в этой жизни. Накопила опыт. Вот включаешь опыт — и вперед. Добавляешь веса внутреннего. Это настройка. Мы нарабатываем ее в период репетиций, прослеживаем судьбу своего персонажа, входим в поток присущей этому человеку энергии. Ищем какие-то краски, пластику, голос. А когда образ уже наработан, то это состояние просто включается.
— Летом в Иркутске я зашла в планетарий, и меня пригласили съездить ночью за город посмотреть в телескоп. Мы уехали туда, куда не достает свет человеческого жилья, и смотрели на кольца Сатурна, туманность Андромеды, мириады звезд, и я подумала: мы так редко замечаем огромный космос над нашими головами. Вы хотите сказать, что он определяет судьбу каждого человека и главное — ему до этой судьбы есть дело?
— Конечно, он не определяет судьбу человека, но он влияет. Мы же все — суть энергия, вибрации, которые уплотняются. Возьмем мобильный телефон, который излучает волны. Он на нас влияет? Конечно. Другое дело, что мы этого не ощущаем, но можем ощутить со временем. А представьте себе, огромная планета Земля, живая. Как она может не влиять?
— И вы думаете, что у нее есть разум?
— Не могу сказать, вполне возможно. Но главное, что эта жизнь, не очень понятная нам жизнь, однозначно обладает колоссальной энергией.
— Как человеку взаимодействовать с этой энергией?
— Это могут делать далеко не все. Я, например, знаю такого астролога — Александра Зараева, сама ходила к нему на занятия (у нас есть два главных «могиканина» в астрологии — Глоба и он). Зараев говорит: «Если вы не научитесь слышать планету и чувствовать ее действия, мне сложно вам рассказать, как вы себя будете чувствовать, когда она встанет в тот или этот аспект. Вы должны научиться это чувствовать». Описать словами это невозможно. Чтобы научиться, нужно длительное время этим заниматься. Нужно проследить, что происходит в твоей жизни, когда планета встает в какой-то градус. Что с тобой происходит? Как ты себя чувствуешь? Как меняется твое настроение? Какие события в твоей жизни происходят. И когда ты начинаешь все это идентифицировать, начинаешь чувствовать процесс. Я, например, уже понимаю, чего мне стоит опасаться, а чего нет. Если Марс в квадратуре к Сатурну, мне нужно быть очень аккуратной на дороге, потому что внутри меня в такие моменты рождается больше эмоциональности, больше агрессии вылезает. Вот вчера я попала в маленькую аварию. Причем я знала, что этого надо опасаться, просто уставшая была. Ничего, отделалась легким испугом. А если себя контролируешь, становишься просто аккуратнее и осознаннее.
— А все это не самовнушение?
— Нет. Это вполне осознанный процесс. Тут ты либо плывешь по течению, и звезды тобой руководят, либо ты берешь все-таки жизнь в свои руки и сам руководишь своей жизнью, обращая внимание на подсказки, на какие-то знаки. Влияние космоса не означает, что мы — игрушки в руках слепой судьбы. Воля человека имеет огромное значение. И задача астрологии — научить человека не быть листиком, который летит по ветру. Нет,
ты должен научиться
управлять своим кораблем,
но при этом понимать: «Ага, вот я еду, сейчас будет мель, а поеду-ка я сюда. А здесь слишком сильно подует, поплыву-ка я сюда». Вот для чего это дано. И если у тебя есть разум, если ты хочешь владеть ситуацией, прислушаешься повнимательней к тому, что вокруг происходит.
— Вы можете составить астрологическую карту и увидеть, что будет с доходами?
— Конечно. Есть определенные зоны, которые называются «домами» гороскопа. Они отвечают за финансовую состоятельность. Есть дом, который отвечает за текущие деньги, нужные на жизнь — на то, чтобы поесть, попить, купить одежду. А есть дома, которые отвечают за капиталы — за то, что на вас сваливается наследство, неожиданно крупные деньги или выигрыш в суде. И это можно все проследить. Есть жесткие ситуации, которые можно пройти с наименьшими последствиями, когда знаешь о том, что есть некое грядущее, которое изменить нельзя, но можно уменьшить ущерб.
— Существуют какие-то практические методы повлиять на эти финансовые потоки?
— Да. Если вам нужно заключать серьезные договоры, сделки или открыть бизнес, то лучше это нужно делать в определенное время и желательно посоветоваться с опытным астрологом о том, когда начать. Начало дела определяет всю его дальнейшую траекторию. Вот я когда последнюю машину покупала, мне лень было смотреть в карту, подумала — как будет, так и будет. Очень пожалела об этом — моя машина тут же начала попадать в аварии. А вот предыдущую я покупала, точно зная, что этот день хороший. И в течение восьми лет у меня ничего с ней не происходило. А с этой я мучаюсь. Но, конечно, все время залезать в карты не стоит, легко можно стать зависимым. А надо все-таки жить. Но желательно прослеживать основополагающие вещи, которые могут повлиять на бюджет семьи и на судьбу семьи.
— Вы планируете семейный бюджет?
— Я за ним слежу. Более того, я еще на заре своей юности прекрасно понимала, что выбрала профессию, в которой крайне все нестабильно. А деваться было некуда — я ничего себе другого и представить не могла. Я понимала, что мне надо как-то так организовать свою жизнь, чтобы я могла спокойно переживать периоды нестабильности, иметь какие-то финансы, средства на жизнь, чтобы не оставаться без куска хлеба. Я встретила человека — своего первого мужа, — который был озадачен тем же, и нам удалось обеспечить условия, позволяющие безбедно существовать. Это были девяностые годы, работы не было. В профессии все было очень грустно. И я заранее подумывала о том, как обеспечить себя на много лет вперед.
— И что вы предприняли?
— Рынок недвижимости в те годы был совершенно диким. Но моего первого мужа он очень интересовал. Он занялся недвижимостью, в результате нам удалось купить два помещения и перевести их в нежилой фонд. Мы расстались, но на сегодняшний день у каждого из нас по офисному помещению, которые в течение многих лет сдаются в аренду и фактически позволяют существовать нам как рантье. Такая подушка безопасности.
— Как вы заточили актерский мозг на работу с недвижимостью?
— У меня был опыт работы в риелторской компании в девяностые. Был период, когда я уходила из театра на поиски себя и пару месяцев была риелтором. Так складывается судьба, что периодически меня кидает в совершенно другие области. Во-первых, я окончила ВГИК по специальности продюсер. Была идея попытаться поработать в кино, и я ее осуществила. Правда, у меня была только одна картина, в которой я выступила генеральным продюсером — искала бюджет, договаривалась с каналом, занималась сценарием. Это был совершенно другой опыт, нежели актерство. Я оказалась по другую сторону камеры, и там требовались больше организационные способности и работа с документами. Во-вторых, мне пришлось участвовать в двух достаточно больших и долгих судебных процессах. Пришлось осваивать законы, писать исковые заявления, отзывы на исковые заявления. Я погружалась с полной ответственностью, обкладывалась документами, читала. И я выиграла оба суда.
— За что вы судились?
— Первый суд бы с управляющей компанией, и длился он полтора года. Второй закончился буквально недавно, и астрологически это было время, выгодное для выигрыша в суде. Два с половиной года у нас шло выяснение отношений с «Энергосбытом». Причем мне их начальство говорило: «Куда вы лезете? Вы никогда не выиграете». Я им говорю: «Друзья мои, вы не правы, а я права. Как бы вам ни хотелось меня запугать, я выиграю».
— Вам накрутили лишнего за электроэнергию?
— Да, накрутили. Хотели очень много за то, чего я не была им должна.
— Ваш папа экономист?
— Да, причем высококлассный экономист. Двадцать пять лет он отработал в Госплане СССР. Это была мощнейшая советская школа. Отцу повезло ту школу пройти с низов до начальственных постов. Потом он работал заместителем министра экономики в правительстве Москвы. Он профессионал высокого уровня, и это не могло не отразиться на мне.
Читать документы я умею. Благодаря папе.
— Как папа вам это умение привил?
— Он мне просто объяснял, что это очень важно, особенно в такой стране, как Россия. Потому что любая бумажка, если она неправильно составлена и тобой не проконтролирована, что она отражает твои интересы, лишает тебя шансов на защиту собственных интересов. С детства мне внушали: «Читай документы. Читай договоры, которые подписываешь». А артисты этого не делают, как правило.
— Кстати, это одна из основ финансовой грамотности — внимательно читать документы, особенно то, что написано мелким шрифтом. Герои нашей рубрики «Звездные истории» часто попадают в неприятные ситуации из-за того, что не читают документы.
— Да, многие не понимают, что надо уделять время чтению документов. Для того чтобы прочесть любой документ, нужно остановиться, сосредоточиться и посвятить этому время, прочесть все осознанно и только потом подписывать. Иначе будут последствия.
— Какие картинки рисует воображения, когда вам говорят: «Ваш отец — экономист»?
— Огромное количество бумаг, проектов, отчетов, постановлений. Я часто бывала у папы на работе. Его стол был завален бумагами так, что его самого было не видно.
— Какой у него был склад ума?
— Аналитический. Да, это не просто для семьи. Каждую ситуацию, даже бытовую, он рассматривал очень въедливо и дотошно.
— Вы рано начали зарабатывать деньги. Почему?
— Так получилось. Я достаточно рано определила, куда пойду, кем хочу быть. В десятом классе я бегала в театральный институт узнавать, как туда поступать. Меня там поймала ассистентка с «Мосфильма» и предложила попробовать себя в кино. Мне семнадцать лет. И получилась моя первая работа (художественный фильм «Время луны», 1984 г.— Прим. ред.). Свои первые деньги я принесла в семью, когда училась в десятом классе. За три моих съемочных дня я заработала аж сто двадцать рублей, это были огромные деньги.
— Отдавали деньги родителям?
— Конечно. У нас в семье так было принято, и свою стипендию я отдавала маме. До четвертого курса я жила на их территории, они меня кормили, одевали.
— И отдавали без сожалений?
— Мне даже в голову не приходило, что можно по-другому. Я отдавала, и если мне что-то было нужно, то мне выделялось. Мне давали рубль на обед, и этого хватало по тем временам.
— А ваш сын, когда начнет зарабатывать, тоже будет отдавать вам свои деньги?
— Если он будет жить на моей территории, думаю, будет. Конечно, у него будут карманные деньги, они у него и сейчас есть. Вопрос — кто платит? Если я оплачиваю квартирные счета, покупаю продукты, а он всем этим пользуется, он участвует деньгами... Думаю, мы будем регулировать этот вопрос. Но если он будет жить отдельно, то нет. У него уже есть возможность жить отдельно. В этом смысле ему повезло больше, чем мне.
— В чем повезло?
— Я двадцать лет шла к тому, чтобы иметь собственную квартиру.
— Вы купили квартиру в ипотеку?
— И ипотека тоже там была. Это был смешанный вариант. Очень долго у меня не было своего жилья, и я снимала какие-то комнаты, квартиры. А у моего ребенка стартовые условия уже замечательные. У него уже есть квартира.
— Доставшаяся ему от отца?
— Нет, от дедушки с бабушкой.
— А были случаи, когда вам нечем было в конце месяца платить за квартиру?
— До такой степени не было. Вернее, когда-то было, но очень давно — когда мы только начали жить с первым мужем, мы снимали комнату в коммуналке. Тогда у нас еще не было никаких подушек безопасности, была только профессия, а в ней — то густо, то пусто. Непонятно было, откуда брать деньги, на что покупать продукты. Но этот период был достаточно коротким. Он и подстегнул нас решать свои проблемы и искать стабильный доход.
— Те деньги, которые вы отдавали за съемную квартиру, были потрачены впустую?
— Почему впустую?
— Вы могли бы взять ипотеку и платить те же деньги за свою квартиру...
— А тогда не было никакой ипотеки, все это появилось намного позже. В то время нам просто негде было жить, а за съемное жилье надо было платить. Те деньги, которые я платила за съемную квартиру, стали практически равными нынешней квартплате. Те же суммы. Раньше были совершенно другие цены. В качестве квартплаты люди отдавали копейки, и никого она не отягощала. Квартиры были на содержании у государства. Сейчас все это легло на плечи людей, мы платим за все. Поэтому, когда я купила свою квартиру, я даже особо не почувствовала, что от ежемесячной оплаты аренды освобождена.
— Вы можете переключать энергию молодой женщины на энергию взрослой. А энергию денег можете описать?
— Наверное, не смогу ответить на этот вопрос. Единственное, вот что скажу —
у меня должна быть накоплена сумма,
которая просто лежит…
— На счете в банке?
— На счете или дома. Должен быть какой-то запас, который имеет самое прямое отношение к моему чувству безопасности. Если запаса нет, то я чувствую себя крайне незащищенной. Поэтому я обязательно откладываю — на черный день или не на черный. Мало ли что случится... Иногда жизнь бывает совершенно непредсказуема. Многие мои друзья сразу тратят заработанные деньги. А я так не могу, и я так никогда не буду делать. Деньги лично для меня связаны с ощущением безопасности.
— А на чем вы могли бы экономить, чтобы отложить или не тратить из отложенного?
— Я соизмеряю. Это на уровне чувств, наверное, происходит. Я слежу за доходом и понимаю: не могу позволить себе купить лишнюю дорогую еду или лишнюю одежду. Если понимаю, что у меня есть какой-то запас, то это дополнительная свобода и воздух. Но если его нет и в ближайшее время никакого крупного дохода не предвидится, то я лишнего не покупаю.
— Какие траты вы считаете неразумными?
— Покупать пятьсот пар обуви явно неразумно. Или перегружать гардероб одеждой, когда у тебя есть что носить. Я человек, для которого слово «достаток» не пустой звук. Это не богатство, не шик, не роскошь, а именно достаток. Мне кажется, это такая платформа, основа. Нужно очень чувствовать свой достаток, (дотрагивается до шеи) когда тебе достаточно, знать свой предел, иметь чувство адекватности. К сожалению, мы видим, к чему приводит исчезновение этого чувства, когда человек просто не может насытиться. Он зарабатывает, зарабатывает, зарабатывает. Но счастья никакого от этого не прибавляется.
— Вы так интересно показали жестом значение этого слова — достаток, дотронулись до шеи. Это чувство у вас связано с едой? Ассоциация с тем, как человек объедается?
— Да, наверное, это похоже. Это определенный образ жизни, который ты нарабатываешь с годами. По молодости нам для счастья было достаточно комнаты в коммуналке под чердаком, матраса, на котором мы спали, телевизора, стола, стула и гвоздиков на стене, куда мы вешали свою одежду. И в тот момент, при том что мы любили друг друга, у нас были отношения, которые нам нравились, у нас была любимая работа, — этого было достаточно. Но по мере того, как обживаешься, появляется ребенок, некий статус, чувство собственного положения в обществе, появляется новое жилье, машина, уровень жизни поднимается. И если он тебя устраивает, хочется его сохранить. Наверное, этим достаток и определяется — есть ли у тебя возможность сохранить тот уровень комфорта, который тебя устраивает. Роскошь я выношу за грань комфорта. Роскошь — это чрезмерность. Хорошо, если она есть, но при условии, что ты не ущемил права других, не пришлось воровать и ходить по головам.
— А почему нельзя переступить через другого?
— Понимаете, какая штука... Для меня слово «душа» и ее состояние — не пустой звук. И совесть для меня — не пустой звук. Если ты совершаешь неправильный поступок, то душа начинает болеть, и ты не можешь просто так жить.
— То есть деньги приходят, а счастье уходит?
— Да, и тогда даром вот это все богатство не нужно.
— В стране происходят разные печальные события... Например, недавно в Красноярском крае прорвало дамбу, и погибло пятнадцать человек — золотоискателей...
— Никто не думал о безопасности людей. Это был рабский труд.
— Вы интересуетесь социальной повесткой? И такая информация на вас влияет?
— Не то слово. На мой взгляд, то, что сейчас происходит, — это какая-то катастрофа со страшнейшими последствиями, которые нам, по всей вероятности, предстоит пережить. Например, я вчера приехала со съемки поздно ночью и... Я не читаю газет, я не смотрю телевизор — он у меня дома вообще не включается. Единственное, я просматриваю соцсети — практически все новости, которые появляются на новостных порталах, собраны там в одной ленте. И случайно мелькнуло видео... Я просто не могла не задержать на нем взгляд. Я натолкнулась на совершенно чудовищное видео. Его снимала девушка в абсолютной какой-то истерике. Она снимала истерзанную собаку, которую только что выкинули из машины на полном ходу. Я рыдала в голос. Мой ребенок прибежал спросить, кто умер. Я не могла остановиться. И таких случаев десятки на неделе... Ну о чем это говорит?
— Искусство должно менять таких людей, закладывать в них добро...
— Только как этому искусству к ним пробиться?!
— Мы с вами сейчас находимся в Театре имени Моссовета. И раз уж мы начали с разговора об энергиях, то тут я чувствую такую энергию стабильности...
— К сожалению, и это не совсем так. У нас в театре сейчас проходят сложные процессы. Но другое дело, что это — театр с очень богатыми традициями, которые сохранялись долгое время. Мы еще помним хорошие времена. Я пришла в этот театр в восемьдесят восьмом году. Это были еще советские времена, тогда все было более-менее в порядке, ценности были на месте. Люди соответствовали своим обязанностям и выполняли их. Такие понятия, как добросовестный и честный труд, еще не стали пустым звуком. Мы все это еще помним, в отличие от наших детей. Они не знали другой страны. Я сейчас вижу по своему ребенку... и мне даже возразить ему нечего. Он говорит: «Я терпеть не могу этот мир...» И он говорит это искренне, потому что видит, как ужасно люди поступают друг с другом и с живыми существами. Конечно, он не ставит себя выше людей, но он видит всю грязь и жестокость сегодняшнего мира, и ему это не нравится. И я не знаю, что ему возразить. «Сынок... нет, бывает и хорошо. Просто ты еще не видел». А он мне поверит?
— Меня тоже ужасно переворачивают такие видео...
— Я просто ужасаюсь тому, что это — массовое явление. В Советском Союзе тоже было зло, но не в таком количестве. И ему тогда давалась правильная оценка.
— Земля, как вы думаете, чувствует эти проявления зла?
— Конечно, и я думаю, что Земля неизбежно будет очищаться. Не может она слишком долго терпеть то, что мы с ней, бедной, делаем.
— Почти тридцать лет назад вы начали играть Марию Магдалину. Вы тогда только узнавали ответы на вопросы о любви. Сейчас вы понимаете, что такое любовь?
— В какой-то степени, наверное, да...
— И что же такое любовь?
— В отличие от юной девочки, женщина уже не ставит знака равенства между влюбленностью и любовью. Я зрелая женщина и могу сказать, что «бабочки в животе», «не могу спать», «не могу дышать» — это слепые чувства. Ты сосредотачиваешься на своих ощущениях, а не на человеке. Поэтому столько несовпадений. Поэтому столько ошибок. Нас не научили тому, что умели в старину наши предки. Они умели выбирать, сосредотачиваться на человеке и видеть, с кем они имеют дело. Любовь — это очень зрячее чувство, когда ты видишь все недостатки и все достоинства, все возможности и невозможности этого человека. Ты их можешь принять и полюбить. Именно это полюбить. Не свою фантазию об этом человеке, не иллюзию. А изучить человека, изучить историю его семьи, изучить, как он относится ко всему вокруг. Не просто какие он книжки и фильмы любит и какую еду предпочитает.
— И если вырисовывается неприятный тип?
— Значит, он не подходит.
— Но ведь нет идеальных людей.
— Нет. Но его неидеальность должна тебе подходить. Ты же должна эту неидеальность как-то оправдать и полюбить, для того чтобы взаимодействовать с ней.
— Вы растили сына одна. А его отец выплачивал вам алименты?
— Поначалу у нас была сложная конфликтная ситуация, и пришлось решать вопрос алиментов в судебном порядке, просто договориться по-человечески не получалось. И какое-то время действовал исполнительный лист, и мне приходилось напоминать человеку, что надо как-то урегулировать эту ситуацию. Пока взаимоотношения не наладились. А как только мы смогли найти общий язык, что-то принять и забыть, как только каждый смог пойти своим путем, сказав друг другу спасибо за то, что было, и прости за то, чего не было, вопрос с алиментами был исчерпан. То есть наш папа помогает нам сейчас сам. Он сам звонит. И если у него нет возможности, я не настаиваю. Да, был момент, когда мне хотелось юридически отстаивать свои права, и это было оправданно, у меня был маленький ребенок, и мне нужно было зарабатывать, кормить его, лечить, одевать. Поэтому я таким образом защищала интересы ребенка. Мамочкам очень важно понять, когда ты обращаешься в суд за алиментами, ты не лично себе в карман эти деньги просишь. Ты как мать обязана защищать своего ребенка. И эти алименты нужны ему и тебе. Ты тоже должна быть в порядке. Если ты не будешь в порядке, то и ребенок не будет в порядке.
— Кто-то не подает из гордости...
— Здесь надо просто включать разум и понимать: ты защищаешь ребенка, обеспечивая ему условия жизни. И ты обязана это сделать всеми доступными законными средствами. А гордость тут даже не обсуждается.
автор: Марина Ахмедова
фото: Екатерина Стуканова
специально для рубрики «Звездные истории»
