Москва
Ваш город:
Москва
Нет
Да
Партнерам Для СМИ
С 1 октября 2021 года актуальные материалы по финансовой грамотности читайте на сайте
МОИФИНАНСЫ.РФ
В этом разделе вы можете ознакомиться с материалами, созданными в рамках совместного проекта Минфина России и Всемирного банка в период с 2010 по 2020 год.

Денис Юченков: «Стремиться улучшить благосостояние — это обязательно для мужчины»

Денис Юченков: «Стремиться улучшить благосостояние — это обязательно для мужчины»

Соведущий программы «Главная дорога» на НТВ, актер театра «У Никитских ворот», заслуженный артист России Денис Юченков многое знает о финансовой грамотности автомобилистов и даже, выходя из роли Свидригайлова или Пугачева, готов поговорить о сущности денег. Дедушка Дениса играл дедушку Ленина в кино. Главный автолюбитель страны может заплакать при просмотре фильма, предпочитает инвестиции в детей, расплачивается телефоном, выплатил ипотеку, хранит сбережения на депозитах и убежден, что уверенность в завтрашнем дне зависит только от самого себя.


Юченков_1.jpg


— Вы сейчас репетировали. Какую пьесу?

— Спектакль, пьесу «Убивец» написал Марк Розовский по мотивам «Преступления и наказания» Достоевского.


— И чем эта пьеса отличается от «Преступления и наказания»?

— Сюжет тот же, но компиляция иная — все происходит одномоментно.


— Кого вы играете?

— Свидригайлова — человека, который любит жизнь, Дуню и пятнадцатилетних девочек (во избежание самоубийства Свидригайлов планировал добиться взаимности от Дуни Раскольниковой или жениться на пятнадцатилетней невинной девочке. — Прим. ред.).


— Легко ли вам перевоплощаться в такого мерзавца?

— Да в нас во всех столько всякой мерзости... Профессия актера чем хороша? Она позволяет вот эту внутреннюю свою желчь выплеснуть на сцене, и как-то становится полегче.


— Хотите сказать, что даже почти святой актер, чтобы сыграть мерзавца, отыщет в себе хоть крупицу мерзости?

— Во-первых, не бывает святых актеров, святые — в церкви, и то не всегда. Во-вторых, не бывает черного и белого. Даже на солнце есть пятна.


— И кто-то из актеров найдет в себе булыжник мерзости, а кто-то крупицу, так?

— Это сложный вопрос. У кого сколько мерзости, тот столько и найдет.


— А вам самому приходится выскребать Свидригайлова из себя, или он сам так и прет со словами: «Как же долго я рвался на волю!»?

— Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Конечно, во мне много свидригайловщины, каких-то мерзостей. Он просто развращенный человек, у него нет принципов. У нас в спектакле, конечно, есть сцена совращения пятнадцатилетней. Но у нас-то в спектакле не пятнадцатилетняя же пятнадцатилетнюю играет — актрисе тридцать два. Так что нормально все.


— Значит, вам легко входить в эту роль?

— Мне нормально.


— В театре и на телевидении вы два разных человека?

— Я думаю, что человек вообще везде один и тот же. Просто он многогранен, в нем много разных черт. В театре я по сути тот же, что и дома, что и на телевидении. В манере общения, в поведении практически ничего не меняется.


— Но вы все же должны хоть чуть-чуть оправдывать концепцию жизни Свидригайлова, чтобы его сыграть?

— Конечно. Каждого персонажа, которого ты играешь, ты должен безусловно оправдать, и даже не чуть-чуть, а полностью. Скажу громкими словами: ты же не играешь, а живешь в его шкуре. В его задачах, в его восприятии мира, в его мышлении.


— Не могу вспомнить, чем Свидригайлов зарабатывал на жизнь...

— А ничем, он же дворянин, у него были доходы от имения. Нормально ребята жили, не работали. Зачем работать-то?


— Трутни.

— Безусловно. Но мы все так хотим жить.


— Да?

— Ну, конечно.


— Вы хотели бы так жить, чтобы не работать, а вам деньги капали?

— Иногда, конечно, хотел бы. Просто я слишком много работаю.


— Но разве это не образ жизни уже?

— Да, крутишься как белка в колесе, и остановиться нельзя. На самом деле это здорово. Я рожден для такой жизни, поэтому Москва для меня. Постоянная беготня: театр, телевидение, кино, озвучка. Это все мое, это мне нравится, никогда мне от этого не скучно. Самое страшное в жизни — это скука.


— Думаете, можно заскучать, когда у тебя есть деньги?

— Конечно, можно.


— Но вы можете выйти в город и все себе позволить с деньгами...

— Но это раз, два, три... а потом надоест же. Надоест, и придется искать какие-то другие развлечения.



Самое классное — это когда у человека
есть любимая работа, любимое дело.


Тогда он может быть спокоен: не важно, зарабатывает он или нет, все равно живет. А если нет любимой работы, любимой женщины... Для мужчины очень важна работа. Не просто работа, а в первую очередь востребованность.


— Востребованность измеряется в гонорарах?

— К сожалению, да.


— Но если вы вышли на сцену и пережили катарсис...

— Да, есть такое слово... (Катарсис — процесс острого или длящегося негативного переживания, в своей верхней точке превращающийся в позитивное. — Прим. ред.)


— Вы его пережили, но вам не заплатили или заплатили очень мало, потому что вы приехали на гастроли в провинциальный театр и там люди не могут платить столько, сколько в Москве. Вы будете чувствовать себя востребованным все равно?

— Конечно. Денег для актера, выходящего на сцену, не существует. Деньги — потом: дома или когда ты в магазин идешь и понимаешь, что у тебя денег мало. Для актера главное — успех у зрителя, аплодисменты, цветы. Мне кажется, у девяноста процентов актеров так. Главное, чтобы тебя хвалили, говорили о тебе хорошие слова. Каждый актер — это такая самолюбивая субстанция... Потому что искусство субъективно: оно же не точная наука и кому-то нравится, а кому-то не нравится. Актер не обязан нравиться, но он притягивает к себе, даже если у него отрицательное обаяние. Актер не может быть серостью. Он должен вызывать определенные эмоции, и если он их вызывает, то идет перекачка энергии между ним и зрительным залом. И зачем мне в момент катарсиса деньги?


— А сердце от такого не изнашивается?

— Это не имеет значения. Мы сейчас не говорим о том, насколько это физически затратно. Из книжек о медицине мы знаем, что нервничать нельзя вообще: чем меньше нервничаешь, тем дольше живешь. А выход на сцену — всегда стресс, каждый спектакль — стресс. Потому что на сцене ты один... Нет, у тебя, конечно, партнеры есть, но со зрителем ты один на один. Ты не имеешь права на ошибку, в тебя устремлены глаза — внутрь тебя, что там с тобой происходит, как ты сейчас ощущаешь, что хочешь сказать? И если ты не находишь со зрителем контакта, если этот шлюз не открывается, то для актера это трагедия. Ты выходишь после спектакля, не пережив никакого катарсиса, и тогда жизнь не мила.


Юченков_2.jpg


— А может быть так, что вы контакта не почувствовали, а зритель почувствовал?

— Не бывает такого. Бывает, что на мастерстве играешь в холодную. Но опять же есть разные роли, если роль небольшая, то можно и без шлюза, просто за деньги.


— То есть деньги и творчество существуют в разных измерениях?

— Конечно. Каждому человеку нужны деньги, чтобы существовать, есть, пить. Они — средство достижения определенных целей. С ними ты можешь отдыхать, получать впечатления, путешествовать, напитываться эмоциями в других театрах. Мы когда выезжаем на гастроли, особенно за границу — о-хо-хо — мы ходим в театры, смотрим. Мы ходим в музеи. Нельзя смотреть страну только по камушкам — по домам, которые из них построены, по архитектуре.



В театрах и музеях ты себя обогащаешь.
Ты выходишь оттуда, сам став интереснее…


Ладно, в нашей профессии еще можно, слава богу, получать впечатления и без путешествий. Мы путешествуем по миру авторов, героев. Вот мы только что с вами говорили про Свидригайлова, Пугачева. Я пришел в театр, и сегодня я буду Свидригайловым — оп! — и у меня уже есть другой мир, я по-другому смотрю на происходящее, я настраиваю себя так, что даже обычные вещи кажутся мне иными.


— А допустим, вас отправляют на гастроли в провинциальный театр, но в Москве в это время у вас дела, приносящие деньги. И вы вынуждены пропустить большие деньги тут и уехать туда, где вам ничего не заплатят. Поедете?

— Вот если у артиста такой подход, то для него это — смерть, ему надо заканчивать с профессией и заниматься зарабатыванием денег. Такое отношение к театру — табу. В театре все подчинено театру. И даже вся моя работа на телевидении, все мои озвучки, все мои работы, за которые платят приличные деньги, подчинены театру. Те мои работы тоже связаны с творчеством, безусловно. Я во всем нахожу для себя удовольствие — даже в озвучке сухих текстов, анонсов. Не говоря уже про «Главную дорогу», которая занимает большое количество моего времени. И пусть кому-то кажется, что работа над ней — не творческий процесс, но внутри — это придумывается и снимается очень интересно. Но все равно у меня есть расписание репетиций и спектаклей, и под них я подстраиваю все остальное. Конечно, бывают всякие ситуации — например, сейчас я полечу в Грузию бесплатно, это обменные гастроли: наш театр едет туда на два спектакля, а из Кутаиси приедет театр сюда на два спектакля. И за это заплатят только суточные, копейки...


— Неужели артистам платят суточные меньше, чем журналистам? Нам платят семьсот рублей за сутки командировки по России. Но мне никогда этих денег не хватает, потому что даже один кофе с утра стоит рублей двести...


— Вам еще много платят. А у нас суточные — триста пятьдесят рублей. За границей — пятьдесят евро. Но и их платят не всегда. Обычно договариваются: мы вас будем на тридцать кормить, а вам двадцать. Так лучше отдайте мне все пятьдесят, я сам поем... И вот мы едем в Грузию на гастроли, а у меня как раз в понедельник съемки должны были быть, но они будут проходить без меня. И конечно, это неприятная, нехорошая ситуация. Но если ты начнешь отказываться от репетиций и спектаклей ради денег и станешь все мерить деньгами, попадешь в тупиковую ситуацию: перестанешь думать о творчестве и будешь думать только о деньгах, и не станет ни того ни другого.


— И не будет тогда того шлюза между актером и зрителем?

— Не будет. Потому что самому будет скучно и неинтересно. А как только ты потеряешь интерес к профессии, к жизни, к человеку — это и есть тупик. Ты выходишь на сцену, и если тебе неинтересно, то у тебя автоматически скучный взгляд. Ты автоматически не выкладываешься, не переживаешь. А зритель посмотрит на это и скажет: «О-о-о, значит, у мальчика деньги в другом банке...» (cмеется) и больше не придет на спектакль.


— И вы видели таких людей среди актеров?

— Их много. Я сам тоже стараюсь не впадать в уныние, но иногда бывает, что не хочешь играть, играешь на мастерстве. Ну обиделся на кого-то или что-то еще случилось, все равно, когда выходишь на сцену, должно что-то открываться, ты должен зажигаться.


— А вы зарабатываете еще и голосом?

— Да.


— А если бы вы сейчас говорили с глухим человеком и он попросил вас: «Опиши свой голос», какие бы определения вы использовали?

— Я вам больше скажу... То, что слышу я, очень сильно отличается от того, что слышно в записи... И меня это не то чтобы раздражает... когда я слушаю себя со стороны, думаю: «Как такой голос может нравиться?»


— Так и какой же он, когда вы сами себя слушаете? 

— Он такой объемный, бархатистый, обволакивающий. Он у меня внутри такой.


— Так он такой и есть!

— Но это вы его таким слышите! А я вот так не слышу. Я слышу по-другому, и я думаю: так... еще пониже будем разговаривать, давай хрипотцы добавим...


— Но это же надо постоянно напрягаться, модулируя голос!

— Мы в принципе в актерской профессии всегда модулируем свой голос. Нас этому учат.


— Кстати, вы могли бы сыграть какого-нибудь казака из «Тихого Дона», вы сейчас на такого похожи.

— Да-а, со своими усами я могу, это правда. (Гладит усы.) Я снимался в «Тихом Доне» Урсуляка. Там со мной, правда, был совсем маленький эпизодик. Я был белогвардейским офицером.


— Но в душе-то вы красный...

— В душе я красный пролетарий. Потому что я рожден в Советском Союзе.


— Еще и в Ульяновске... Вас задел культ Ленина?

— Не то что задел... Начнем с того, что я из актерской династии. Папа, мама, бабушка, дедушка — все актеры. Так вот, мой дедушка — один из первых исполнителей Ленина в кино. Фильм с ним «День первый» снимался в каких-то мохнатых годах (дедушка Дениса, народный артист Украины Глеб Юченков, сыграл В.И.Ленина в фильмах «Правда» и «День первый» в 1957 и 1958 годах. — Прим. ред.). Культ Ленина был не только в Ульяновске, культ Ленина был у нас дома. Дедушка был характерным артистом, он к ролям подходил очень серьезно: ездил на разные встречи, по-ленински читал разные монологи. И ему дарили всевозможные сувениры — у нас куча бюстов Ленина стояла, висели фотографии Ленина. Дедушка очень любил этого персонажа, поэтому мы все автоматически тоже любили.


— Значит, вы воспринимаете Ленина добрым дедушкой из книжек, которые вы читали в детстве. А тот, который что-то нехорошее творил, это другой Ленин?

— Конечно! Безусловно! Я долгое время не мог вообще относиться к нему как к тирану... Да я, в принципе, и сейчас не могу, несмотря на множество появившихся исторических и не исторических документов. Я воспринимаю его по книжкам, которые когда-то читал: дедушка Ленин на субботнике сам таскал бревнышки, он молодец!


— А вы не думаете, что театр — это элитарное получение удовольствия? Ну то есть невозможно человека без определенного уровня духовного развития и образования привести в театр и сказать: «Наслаждайся!» У него не получится.

— Наверное, даже не развитие нужно, а нужно, чтобы люди, как бы грубо это ни звучало, были способны воспринимать. По крайней мере хотели воспринимать. Это не самое простое — смотреть спектакль. И не из-за того, что скучно или не скучно, весело или не весело. Кино — попроще. В кино ты тоже понимаешь, что там снимались живые люди, но они все равно на пленке и все равно уже неживые немножко. А здесь на сцене человек живой, и это... как бы правильно сказать... допустим, у вас на сцене — трагедия, и артист рвет себе все кишки, и если у него это хорошо получается, зрителю тоже должно быть больно.



Но я смотрю фильмы и плачу —
с этим у меня все нормально.


Я человек сентиментальный, переживаю за всяких собачек...

— Это хорошо!

— А в театре все просто намного мощнее, чем в кино. Восприятие происходящего на сцене мощнее. Если в тебя, что называется, входит спектакль, торкает и ты глубже заходишь в эту ситуацию, то потом тяжелее из нее выходишь.


Юченков_3.jpg


— Вы хотите сказать, что театр дает более глубокую и долгую эмоцию?

— Да! Но, с другой стороны, и зрителю самому приходится работать. В театре он не может выключить кнопку или переключить на другой канал. Ты пришел в кино, тебя не трогает, ты встал и вышел. В театре ты тоже можешь выйти, это неудобно, потому что артист видит. В любом случае да, вы правы, здесь глубже входит и дольше выходит. Но и зритель должен откликаться — себя приоткрывать, быть готовым воспринять происходящее.


— Тогда можно сказать, что жители мегаполисов менее подходят для театра? Они больше закрыты, чем жители регионов.

— Конечно. Мы приезжаем в провинциальные театры на гастроли, и зритель воспринимает нас иначе. Зрители там более открытые и душевные, чем в Москве, более спокойные. Из-за того что там ритм немножко другой.


— И денег меньше.

— Про деньги я с вами готов все время говорить.



Я люблю деньги.


А кто их не любит? Но в регионах люди более открыты, а в мегаполисе ты все время себя прикрываешь, потому что в мегаполисе много людей и не нужно, чтобы они все время «входили» в тебя и «проходили» через тебя. Для этого приходится надевать футлярчик.


— И вам тоже?

— Конечно. А приходишь в театр, и тебе надо этот футлярчик раскупорить. А тут люди сидят — справа и слева. Но чем чаще ты себя закупориваешь, тем тяжелее тебе раскупорить. И вот ты, закупоренный, приходишь в театр, сидишь и думаешь: «Господи... да зачем мне все это нужно? И чего она там рыдает? Все, до свидания!» А хотя человеком можешь быть начитанным и интеллигентным. Но театр — живое, а воспринимать живое не всегда приятно. Просто потому, что живое воспринимается вообще по-другому.


— Вы снялись в рекламе общего медицинского страхования...

— Да, это была социальная реклама.


— Значит, вы пользовались ОМС?

— А что это такое?


— Обязательное медицинское страхование.

— У меня есть страховка. Как же без нее — такой социалочки. Нас, артистов, Дом актера прикрепил к частной клинике. Мы туда бесплатно ходим. Но главное — чтобы лечение было хорошим. И если серьезное лечение потребуется, будет неважно, платно или бесплатно, важно будет только качество.


— Вы сказали, что любите деньги. Но зарабатываете их только творчеством?

— Ну да...


— И много?

— Я стараюсь... Поэтому я много работаю с утра до вечера. Мне суток иногда не хватает. Поэтому я звучу на каналах НТВ, РенТВ, «Спас», «Москва Доверие». Озвучиваю всякие документальные фильмы и веду не по одному проекту на этих каналах.


— Крутитесь как белка в колесе. А потом не жалко заработанные деньги тратить?

— Нет. А для чего ты их тогда зарабатывал?



Чем больше зарабатываешь,
тем больше надо тратить.


— Почему это?

— Закон сохранения энергии такой: чем больше энергии ты выплеснул, тем больше энергии вернется.


— Это мистика?

— Да. Но это и природа. Когда ты себя тратишь, тратишь, тратишь до нуля, потом тебе все это откуда-то — вжух! — и возвращается.


— А вы тратите себя до нуля?

— В театре в основном да. У меня так бывает, что уже нет не то что эмоциональных, физических сил. Такое сомнамбулическое состояние (состояние, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна. — Прим. ред.).


— И намного вы стали богаче, переехав из Ульяновска в Москву?

— Я в Ульяновске жил так же, как сейчас живу в Москве. За десять лет работы в Ульяновском драматическом театре я достиг определенных высот и статуса. Не только в театре, но и в городе. Я проводил почти все официальные мероприятия губернатора.


— Как это? Вы что, разбирались в политике?

— Нет. Зачем? Мне всё писали. Я участвовал в качестве диктора и ведущего мероприятий. Мы дарили какие-то машины по праздникам, я проводил Дни города, Девятое мая. Тогда еще были казино, и я работал ведущим в казино, вел корпоративы. Я работал Дедом Морозом. И к концу две тысячи третьего года я очень неплохо зарабатывал.


— А зачем вы себя так упахивали?

— Ради того, чтобы заработать.


— Вы хотели на что-то накопить?

— Ну конечно. Деньги — это средство достижения целей, которые ты себе поставил. Ты не можешь без денег куда-то поехать отдохнуть. Тебе надо содержать семью. Надо иметь квартиру и машину. Нужны деньги на карманные расходы, чтобы ты мог купить себе из одежды то, что ты захочешь, что-то из еды, из алкоголя, в конце концов! Всего этого нельзя сделать без денег. А их никто просто так не дает — у нас не коммунизм, где каждому по труду и по потребностям. Поэтому нужно зарабатывать, а не сидеть дома и ныть, что нам мало денег платят в театре и поэтому мы несчастны.



Стремиться улучшить свое благосостояние —
это обязательно для мужчины.


Потому что мужчина должен содержать семью, детей. А потом, когда он станет постарше, пусть его дети содержат.


— Вы пошутили насчет содержания детьми?

— Конечно, пошутил. У меня мама до сих пор работает в театре. Я говорю: «Мама, перестань! Мы нормально зарабатываем. Нам хватает денег». Но она все равно раз в полгода привозит нам деньги, которые накопила для нас. Она их не тратит на себя. Но мы уже нашли консенсус — она привозит деньги, и мы на них покупаем ей одежду и везем куда-нибудь за границу отдохнуть.


— Она копит для вас потому, что у вас были когда-то финансово тяжелые времена?

— Потому что она — мама. Родители в любом случае должны делать все для своих детей. И это счастье, когда у родителей достаточное количество денег, которые они могут потратить не только на детей, но и на себя. А если денег недостаточно, тогда все только туда —


Юченков_4.jpg


на детей. По крайней мере у нас в семье всегда было так.


— Какую инвестицию в детей вы считаете самой лучшей?

— Любую. Я уже инвестировал в своего старшего сына: ему двадцать один год, он закончил МГИМО, работает сейчас экономистом в банке, он там на хорошем счету у начальства и идет вверх по карьерной лестнице, уже объездил полмира. А какие были в него инвестиции? С ним занимались английским. Он занимался плаванием. Во все это были вложены деньги. Репетиторы с ним работали по каждому предмету.


— Это было сложно?

— Конечно, сложно. Поэтому мы всегда старались чего-нибудь отчекрыжить у себя. Когда я был помоложе, я, может, по-другому размышлял. Хотя я и сейчас хочу больше всего для себя. Мы все эгоисты по сути. Ха-ха-ха!


— Когда вы играете Свидригайлова, вы так же смеетесь?

— Нет. Еще не знаю, как я там буду смеяться. Вам понравилось? Буду смеяться так... Сейчас у меня растет второй, ему восемь лет, и я понимаю, что в него уже тоже надо инвестировать, чтобы он получил образование, закончил институт, устроился на работу. Я и старшему сыну до сих пор помогаю, если ему денег не хватает. А их всегда будет не хватать, сколько ни зарабатывай. Поэтому вот так —



только в детей и вкладываю.


— Если человек, который занимается только творчеством, по каким-то причинам больше не сможет оставаться в творчестве, его финансовые потоки прекратятся. Он не открыл бизнес, не обзавелся недвижимостью, которая приносит деньги. А если он на самом творческом пике будет думать о деньгах, то, как вы сами говорите, шлюза между ним и зрителем не будет. Вы никогда не думали о том, что вы сам — это и есть машина по производству денег? 

— Конечно, думал. Я сейчас пытаюсь настроить свой мозг на то, что нужно чем-то еще обзавестись — какой-то подушкой безопасности. Но на самом деле накопить очень сложно. С бизнесом тоже сложно. Нужно самому что-то складывать в кубышку — хотя бы в банк какой-нибудь класть деньги под проценты.


— Вы уже обзавелись «чем-то еще»?

— Нет, конечно. Но я все равно коплю.


— А на квартиру уже накопили?

— Да, это была ипотека, и я ее закрыл.


— Не пожалели, что брали ипотеку?

— Нет, конечно. Я вообще не боюсь кредитов. Другое дело, что в нашем государстве слишком высокий процент по кредитам, если сравнивать с европейским и американским. Если бы у нас был кредит под пять процентов, вообще было бы прекрасно. Но кредитов все равно не надо бояться, потому что ты же берешь, потому что тебе надо сейчас. Мне квартира нужна была сейчас, и поэтому я залез в ипотеку, купил квартиру и мы в ней начали жить и до сих пор живем. Но другое дело, что ты должен понимать —



нельзя брать больше,
чем ты сможешь отдать.


Я, допустим, понимал, что эти шесть миллионов, которые я сейчас возьму, я могу вернуть в обозримом будущем.

— Вы представляли в тот момент будущее стабильным?

— Ну да. У меня есть стабильный театр. В нашем телевизионном мире все очень шатко и валко: сегодня есть, завтра нет. А вот театр стабилен. Понятно, что этих денег, которые платят в театре, не хватает ни на что. Но, слава богу, я выплатил ипотеку... Глупо думать, что кто-то за тебя что-то решит. «Все сама-сама!»


— Почему «сама»?

— Это у нас такая поговорка...


— Вы копите на счету или живыми деньгами?

— На счету, конечно. Я вообще перестал живыми деньгами пользоваться. Сейчас время цифровых технологий. Я ношу с собой пустой кошелек. Зачем его ношу, сам не понимаю. Я расплачиваюсь телефоном, там у меня все карточки. Но если его потеряю, то все, конец.


— Но при дедушке Ленине вы все равно отказались бы жить?

— Если честно... а я вам сейчас дам развернутый ответ. Был в жизни момент — в старших классах школы, — когда у меня был абсолютно точный жизненный план. Я знал, что должен вступить в комсомол, потом в партию, у меня там, в партии, дедушка, бабушка и мама. У меня была уверенность в завтрашнем дне. Я был абсолютно уверен в том, что у меня будет работа, мне дадут квартиру, потом пенсию и все это будет стабильно. Это закладывалось в моем мозгу на протяжении всей жизни до того, как мне исполнилось семнадцать лет и случилась перестройка. Я только поступил в институт, и тут началась вся эта катавасия. И до две тысячи десятого года у меня больше не было уверенности в завтрашнем дне. У меня внутри постоянно присутствовало ощущение, что все рухнет, ни на что нельзя положиться. Уверенность в завтрашнем дне у меня только сейчас появилась. Но она пришла не извне, она пришла от меня. Я теперь понимаю, что если случится что-то сверхъестественное и театр закроется, я найду себе работу в другом театре. Если вдруг что-то случится и закроют телевидение, я найду себе работу на другом телевидении. Потому что у меня сейчас есть главное — уверенность в собственных силах... А при дедушке Ленине был железный занавес, и это плохо. Я до сих пор себя корю за то, что в школе не учил английский язык, я не понимал зачем. В поле моего зрения не было заграницы и путешествий по миру. А сейчас все дети учат иностранные языки, и в том числе мой старший разговаривает на трех языках. Я себя пытаюсь заставить выучить английский, но времени не хватает.


Юченков_5.jpg


автор: Марина Ахмедова
фото: Ольга Филонова
специально для рубрики «Звездные истории» 


Подготовлено по заказу Министерства финансов Российской Федерации в ходе реализации совместного Проекта Российской Федерации и Международного банка реконструкции и развития «Содействие повышению уровня финансовой грамотности населения и развитию финансового образования в Российской Федерации» в рамках «Конкурсной поддержки инициатив в области развития финансовой грамотности и защиты прав потребителей.

Связаться с героями и авторами рубрики можно по электронной почте: FingramStars@gmail.com

fake breitling for sale
  • На уровень выше
  • Финансы на каждый день
  • Защита прав потребителей
  • Финансовые калькуляторы
  • Тесты
  • Детям и молодежи о финансах
  • Архив материалов
  • Для участников проекта
  • Для СМИ